Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле. Александр Юрченко

ей – вера».

      – Ну, вот и ответ тебе, – улыбнулся Ефросин. – Душа сама над собою власть имеет.

      – Это что значит? Не зависит от Бога? – удивился Михаил Андреевич. – Да это ересь, брат Ефросин. По-твоему выходит, всё, что хочешь, делать можно. Так это призыв к прямому разбою.

      – Нет, не ересь, – возразил монах. – Находится душа внутри заграды, то есть, как двор твой ограждена забором из веры. А насчёт разбоя, читай дальше, яснее станет.

      «Вера – наставление, – прочитал князь, – дается пророком», – ну это понятно, нужно читать книгу пророков. Великий князь заказал такую дьяку Мамыреву.

      – Читай дальше, Михаил Андреевич, – Ефросин сложил маленькие ручки на груди, ожидая дальнейшей реакции князя.

      «Пророк – старейшина, направляется чудотворением», – третья строка вызвала у князя противление. – Пророки писали в древние времена, когда всё непонятное казалось людям чудесами, – неожиданно для себя сделал он новое умозаключение.

      – Умён князь. Зело умён, – подумал Ефросин, а вслух сказал:

      – Что ж ты, Михаил Андреевич, отрицаешь чудеса, сотворённые Богом, отцом нашим и сыном его Христом.

      Князя не смутил резкий переход Ефросина.

      – Чудо, Богом и сыном его Христом сотворённое, не отрицаю. Я о пророках говорил. Хотя подожди. Дай, дочитаю: «Чудотворение – дар, мудростью усилеет». Это понятно, чудеса из мудрости протекают, – и продолжил дальше: «Мудрость сила, фарисейство – жительство. Пророк ему наука, наука преблаженная».

      – Постой, Ефросин. А фарисеи здесь причём?

      – Думаю, нипричём, Михаил Андреевич. Слово фарисейство – для примера образа жизни взято. А вот направляется образ жизни путём постижения мудрости пророка. Вот тебе и начало ответа на вопрос твой о разбое и других неправедных деяниях. Читай далее.

      «От сего приходим в страх Божий.

      Страх Божий – начало добродетели.

      Сим вооружается душа».

      Михаил Андреевич выразительно посмотрел на Ефросина.

      – Выходит, человек волен самовластно прийти к мысли о послушании Богу.

      – Думаю так, – Ефросин победоносно посмотрел на князя. – Тогда и поступки будут праведными. Без знания мудрости бессилен он. Потому и не можем мы осуждать человека. Сам он себе судия. Сам за грехи свои и ответит.

      Князь в задумчивости подпёр голову руками. Лицо его помолодело, казалось, скинул Михаил Андреевич груз забот, довлевший над ним.

      – Мне всё же интересно, кто написал сию книжицу. Зовёт она к размышлению.

      Ефросин взял книжицу в руки.

      – Сейчас прочитаю:

      «Если кто-нибудь хочет узнать имя человека, доставившего Лаодикийское послание, то пусть сосчитает: дважды четыре с одним и дважды два с одним, семьдесят раз по десяти и десять раз по десяти, заканчивается ером.

      В этом имени семь букв: царь, три плоти и три души».

      – Могу дать лист бумаги, – монах хитро улыбнулся.

      – Ну, уж слишком, – Михаил Андреевич