Диверсанты из инкубатора. Михаил Нестеров

«Луганск». После успешной операции в 2004 году он получил капитанские погоны, полуторамесячный отпуск и запись в личное дело: «стал проявлять излишнюю нервозность». Не знаю, бывает ли нервозность излишней. Либо ты псих, либо нет.

      – Капитан Левицкий псих?

      – Нет, конечно. Он закосил от тяжелой службы в спеццентре ГРУ. Порой подобные ультиматумы понуждают начальство повысить жалованье подчиненному, найти работу получше. С Левицким поступили с точностью до наоборот. Его понизили в звании, задействовали в проекте «Организованный резерв». Ему досталась одна из самых грязных и неблагодарных работ. Он объезжал приюты, отделения милиции, выискивая среди бродяг будущих курсантов.

      – Левицкий имеет отношение к курсантам, которых вы перечислили? Хотя бы к первой тройке.

      – Хорошо помню, что Наймушина, Скобликова, Эгипти в «Инкубатор» привез именно Левицкий. Во время карантина он тестировал курсантов на совместимость. Он же после карантина получил должность старшего инструктора.

      – Вы рекомендовали его на эту должность?

      – Да. И звание капитана вернул ему я.

      – Чем вы руководствовались?

      – Я знаю, что такое спеццентр «Луганск», какие профи там работают. Потом, я видел работу Левицкого.

      – Что стало с Левицким после закрытия проекта?

      – Он остался без работы.

      Матвеев встал, поправил пиджак и за руку попрощался со Щеголевым.

      – Возможно, у меня возникнут вопросы.

      – Обращайтесь, – сказал полковник.

      Матвеев остановил его очередным вопросом:

      – Не из праздного любопытства спрашиваю. Курс окончен, два года пролетели, как один месяц. Есть такое выражение: пожелания отправляющемуся в путь. Вы ведь давали выпускникам пожелания на будущее.

      – Давал, – кивнул Щеголев. – Четырежды. Вас интересует мое обращение к последнему курсу?

      – Да.

      Полковник пожевал губами, словно вспоминал цитату. Глаза у него при этом оставались спокойными, даже холодными, не бегали, бровей он не хмурил, чем и выдал себя. Матвеев предположил, что он помнил свое обращение наизусть. Даже представил шеренгу курсантов, для которых год в «Инкубаторе» шел за три.

      – Однажды за вами придут, – начал Щеголев. – Это может случиться скоро. Может быть, ваше ожидание затянется на месяцы и годы. Проект закрыт. Готовьтесь к тому, что вас могут нанять политические конкуренты создателей проекта. Рамки координационного совета, курировавшего проект, разошлись по политическим векторам, и мы не смогли соблюсти секретность. Несмотря на это, вы должны беспрекословно выполнять приказы ваших работодателей.

      Едва за Щеголевым закрылась дверь, Матвеев передал бумагу с записями майору Тартакову:

      – Мне нужны досье на этих людей.

      – Кто они?

      – Курсанты и старший инструктор «Инкубатора». Не спеши, Женя. Я забыл прояснить один туманный момент. Не хочется бежать за Щеголевым. Может быть, ты прояснишь ситуацию.

      – Спрашивай. – Тартаков чуть отъехал от стола и откинулся на спинку кресла