Директива – уничтожить. Михаил Нестеров

на кухню, снова вернулся. Антон думал, что тот хотя бы спросит, что тут происходит, но Сергей казался следователем, осматривающим место преступления. Наконец он закончил осмотр и остановился возле связанного капитана. Тот едва поднял голову, глядя на подошедшего мутным взглядом.

      – Надо бы ему рот заткнуть, – предложил Образцов. – А то еще закричит.

      Антон покачал головой.

      – Нет, кричать он не будет.

      – Пацаны, – разлепил губы Примус, глядя на Антона, – если он убьет его, это будет пятый.

      «Пятый…» – Антон окинул взглядом свежевыбеленные потолки и блестящий от недавней покраски пол.

      Первый… второй… третий.

      Четвертый.

      Пятый…

* * *

      Он только что заступил на пост и почти сразу же увидел приближающихся к складу двух человек; он узнал их, но, как и положено, спросил, кто идет. Ответил Шлях:

      – Помощник начальника караула прапорщик Шлях и зампотех майор Ярин.

      Антон позволил им подойти к складу. Ярин заменил замки на двери склада. И все. Даже не зашел внутрь, оставив пломбу нетронутой. Когда он упаковывал старые замки в газету, Антон заметил, что руки майора подрагивают. Шлях насмешливо смотрел на караульного.

      – Жалко мне тебя, Никишин, стоишь тут, а за забором девчонки трусами машут. Не хочешь махнуть через забор?

      Антон не ответил. Что-то шевельнулось внутри, но он быстро пришел в норму: он играл. Шлях, что и говорить, был сволочью, но, однако, сам он не должен поддаваться эмоциям. Антон мысленно благодарил капитана Романова, который «лепил» из него настоящего разведчика. Вот если бы только чуть пораньше они сошлись с капитаном, тогда бы не было разговора с Сергеем Малышевым в душевой спортзала; об этом разговоре Антон вспоминал с досадой – эмоции. Зато теперь, когда Романов, не щадя себя, выложил перед ним опыт своих ошибок, подобного не повторится. Не далее как вчера Шлях на тренировке по рукопашному бою в непростой для себя ситуации, используя прием на удержание, немало удивился: Антон был в безвыходном положении, однако вместо того, чтобы терпеть, как обычно, он два раза стукнул ладонью по полу: сдаюсь. Он становился настоящим профи. Шлях от неожиданности ослабил хватку – он все-таки прибрал крысеныша, и тут же пожалел об этом. Антон, легко освободив руку, рубанул Шляха по шее. Тот клацнул зубами и тут же получил еще один удар. Прапорщик пришел в ярость, Антон был спокоен, он делал Шляха на глазах у двух десятков бойцов спецназа; делал лучшего бойца, швыряя его, как тренировочную куклу. И сержанту, наверное, хотелось взять автомат и расстрелять сучонка. Поднимаясь, он с остервенением шел на него, Антон, где надо, имитировал удары, где надо, бил откровенно сильно… Шлях стоял, шатаясь, готовый упасть к ногам Антона; сам бы он провел эффектный прием, добив противника сильным ударом, но Антон просто положил на его плечо руку и сильно надавил. Шлях грохнулся на колени.

      Антон нашел глазами капитана Романова. Тот показал большой палец. «Спасибо тебе, Дима», – мысленно поблагодарил нового друга Антон и пошел в душевую. Его провожали глазами так, как не провожали Шляха. Сергей Малышев громко свистнул; сначала