Забытый берег. Владимир Евдокимов

скользил по земле, сжав губы. Они пересыхали, и я ждал, когда закончится галс, и я возьму с земли брошенную моей предусмотрительной рукой бутылку из-под венгерского вермута. Бутылку, в которой ждала меня вкуснейшая вода…

      – Вперёд!

      Вкуснейшая вода из ручья была в бутылке, которую предусмотрительной рукой…

      – Вперёд!

      Левая рука у меня была свободна тогда, то есть на гремячевском берегу. Ею я и подобрал пустую литровую бутылку…

      – Вперёд!

      Бутылку из-под вермута Виктор пнул ногой, а я подобрал и отмыл…

      – Вперёд!

      Виктору на галсах почему-то хотелось есть, а мне хотелось пить…

      – Вперёд!

      Пить можно было лишь воду, бывшую в бутылке, лежавшей у конца чётного галса, и на чётном…

      – Вперёд!

      На чётном галсе Павел делал остановку и на уровне колена писал что-то карандашом на дереве, а я отвинчивал пробку и полоскал горло…

      – Вперёд!

      Горло пересыхало, поэтому много воды я не пил, давал глотнуть Павлу, он бросал бутылку к третьему дереву на следующий чётный галс и…

      – Вперёд!

      И я превратился в механизм, и мне это…

      – Вперёд!

      Это было здорово! Это!

      – Вперёд!

      Здорово, это ожидало в конце галса…

      – Вперёд!

      В конце галса…

      – Вперёд!

      Ожидало…

      – Вперёд!..

3

      Я замер, потому что обнаружил движение. Мы шли от левого, знойного оврага к правому, прохладному. Оставалось до границы дубков метров пятнадцать, впереди виднелся чистый проход между рядами. Это была собака.

      Она легко подбежала и встала передо мной. Тёмно-рыжий ушастый гончак, крепкий, с умной мордой и сочувствующими глазами. Всю жизнь мечтал иметь собаку!

      Это значило, что поблизости лесник. Или смотритель.

      – Собака… – просипел я, покряхтел и продолжил уже нормально: – Собака-собака, повернись ко мне мудами, а от меня зубами!

      Если это народная мудрость, то как она действует? С надеждой смотрел я в глаза псу. Гончак помедлил, а потом развернулся и убежал.

      – Докончим галс, – сказал я стоявшему столбом Павлу.

      Мы так и сделали. Уже у края посадок, снимая лыжи-антенны, я догадался: опять на коридоре газопроводов люди из ВНИИСТа. Они и притягивают к себе людей и собак!

      – Сколько? – спросил я.

      – Всего двадцать один.

      Я устал, но всё же пошёл к вершине оврага, вполз в кусты и добрался до края коридора газопровода. Возле появившейся там огромной трубы стояли четверо. В том числе – смотритель или лесник. Возле его ног застыл рыжий пёс. Мужик в галстуке что-то объяснял и показывал на приближавшуюся бежевую «Ниву». Она-то откуда?

      Бесшумно перейдя через овраг, мы выбрались к разлапистой сосне. На мокрую одежду налипла тонкая пыль.

      – На солнце пыльный брезент очень красив, – сказал Павел, похлопывая себя по рукавам.

      Я согласился, и по тропе мы спустились на конус выноса.

      Здесь царила прохлада, которой мы наслаждались полчаса.

4

      А