Старинные индейские рассказы. Чарльз Александр Истмен

наши духи никогда не найдут себе покоя за то, что мы оставим его одинокого на земле. Хочу просить тебя: вернёмся к твоему или моему народу. Ради его жизни и его счастья мы должны принести в жертву свою гордость, а, если понадобится, и жизнь.

      Слова жены поразили Татокалу. Подумав, он ответил ей:

      – Ты права: пусть будет так, как ты сказала. Вернёмся к твоему племени. Если я паду мёртвым от руки заклятых врагов Лакотов, я умру из любви к тебе и ребёнку. Я не могу вернуться к своему народу: боюсь, что молодые и недостойные люди высмеют меня за мою любовь к девушке Арикаров.

      Татокала рассуждал совершенно правильно. Строгие обычаи его народа соблюдались почти так же, как религия, и ничто не могло так опозорить Лакота, как быть осмеянным товарищами-воинами. Он скорее перенесёт тяжкое наказание или смерть, чем насмешку.

      В несколько дней они собрались, и все трое с печалью в сердце покинули своё жилище. Стазу и её муж ехали молча, медленно подвигаясь вперёд. Когда они добрались до Холма Рассвета и Стазу увидела с верхушки свою родину, из глаз её брызнули слёзы радости. Татокала сидел рядом с ней с опущенной головой и курил трубку.

      Наконец, на пятый день они увидели перед собой большой посёлок трех союзных племён. Они смотрели на старые землянки, теснившиеся друг к другу у берега Миссури, меж колышущимися на ветру маисовыми полями. Татокала остановился.

      – Жена, – сказал он, – дай мне поесть. (У Лакотов это означает: «Накорми меня в последний раз».)

      Перекусив, Стазу открыла свой кожаный мешок и достала из него лучшую одежду мужа. Он оделся так, как одеваются Лакоты, и украсил себя всеми перьями, которые он имел право носить. Мальчика тоже нарядили, а жена его, Стазу, никогда и девушкой не была такой красивой, как теперь, в своей праздничной одежде, расшитой зубами оленя-вапити, той самой, в которой она была одета накануне своего бегства. Все трое смело ехали по отлогому склону. Жители деревни сейчас же увидели их. Вскоре равнина почернела от приближавшихся всадников. Стазу стала просить мужа остановиться, а сама с ребёнком хотела ехать вперёд и просить прощения. Татокала не согласился и сам поехал вперёд. Когда первые всадники Арикаров приблизились на расстояние выстрела из лука, они начали стрелять. Татокала, не обращая на них внимания, ехал дальше.

      Но тут ребёнок заплакал от страха, а Стазу закричала:

      – Не стреляйте. Я дочь вашего вождя!

      – Её убили Лакоты, – ответил кто-то из всадников.

      Но когда вожди узнали её, они испугались.

      Сначала произошёл большой переполох. Одни говорили, что всех троих надо убить, так как женщина виновата в том, что предала свой народ, и никто не знает, каковы её намерения теперь. Кто поручится, что затем холмом не спрятались воины Лакотов?

      – Нет, нет, – говорили другие, – они в нашей власти; пусть расскажут свою историю.

      Стазу рассказала всё и закончила так:

      – Этот человек, один из храбрейших и честнейших людей своего племени, убежал от своих накануне нападения только