Дьявол всегда здесь. Дональд Рэй Поллок

а то и передача на радио.

      – Мы?

      – Ну да, – сказал Теодор, – тебе же нужен гитарист? – Он уже давно мечтал отправиться во Флориду, поселиться у океана. Трудно жить калекой, когда вокруг одни паршивые холмы да деревья.

      – А с ней что? – Рой показал на тело Хелен.

      – Придется закопать ее поглубже, братец, – сказал Теодор. – Я закинул в багажник лопату на случай, если все пойдет не так, как ты думал.

      – А Ленора?

      – Поверь, ребенку лучше со старушкой, – сказал Теодор. – Ты же не хочешь, чтобы твоя дочка росла в бегах? – Он поднял взгляд на деревья. Солнце исчезло за стеной темных туч, и небо стало пепельно-серым. В воздухе висел сырой запах дождя. Из-за Рокки-Гэпа донесся медленный и слабый раскат грома. – А теперь лучше начинай копать, пока нас тут не залило.

      Когда в ту ночь вернулся Ирскелл, Эмма сидела в кресле у окна и качала Ленору. Было почти одиннадцать, и буря только-только начала успокаиваться.

      – Хелен сказала, их всего пару часов не будет, – сказала старушка. – Оставила только одну бутылочку молока.

      – А, ты же знаешь этих священников, – отмахнулся Ирскелл. – Небось времени не теряли, заложили где-нибудь за воротник. Черт, как я слышал, этот калека меня два раза перепьет.

      Эмма покачала головой.

      – Жаль, у нас нет телефона. Что-то неспокойно на душе.

      Старик всмотрелся в спящего младенца.

      – Бедняжка, – сказал он. – Вся в мать, да?

      4

      Когда Эрвину было четыре, Уиллард решил, что его сын не будет расти в Миде, среди дегенератов. С самой свадьбы они жили в старой квартире Шарлотты над химчисткой. Ему казалось, в Миде поселились все извращенцы южного Огайо. В последнее время в газетах только и печатали что об их диких похождениях. Всего два дня назад в «Сирсе и Рой-баке» арестовали некоего Кельвина Клейтора с палкой польской колбасы, приклеенной к бедру. Если верить «Мид газетт», подозреваемый в одном только рваном комбинезоне терся о пожилых женщин – по выражению репортера, в «похотливой и агрессивной манере». Если спросить Уилларда, этот сукин сын Клейтор даже хуже, чем отставной депутат, которого на шоссе у окраины города шериф застал с петухом, насаженным на гениталии, – род-айлендским красным, купленным за пятьдесят центов на ближайшей ферме. Пришлось везти депутата в больницу, чтобы срезать петуха. Люди говорили, по дороге к скорой помощи – из уважения к другим пациентам или, возможно, к жертве – помощник шерифа накрыл петуха форменной курткой.

      – А ведь этот козел лез к чьей-то матери, – сказал Уиллард Шарлотте.

      – Кто из них? – спросила та. Она стояла у плиты и помешивала в кастрюле спагетти.

      – Господи, Шарлотта, который с колбасой. В глотку бы ему эту колбасу засунуть.

      – Не знаю, – сказала жена. – По-моему, это не так плохо, как шалить с животными.

      Уиллард взглянул на Эрвина – он сидел на полу и возился с игрушечным грузовиком. По всем признакам страна катилась в ад. Два месяца назад мать написала, что тело Хелен Лаферти – ну, или то, что от него осталось, – наконец нашли в могиле в лесу