Адепт. Адам Пшехшта

разрубил стальную саблю, словно она была из бумаги, и жандарм упал на спину. Он попытался сделать переворот через спину, но не успел: короткое острие рассекло его лицо и застряло в ключице.

      Самарин рубил бестию по спине, однако нечеловеческая живучесть монстра не имела никаких границ. Удар когтистой лапы откинул офицера на мостовую. Под кожей демона вздулись синие вены и его раны начали медленно затягиваться, хотя продолжали кровоточить. Стиснув зубы, Рудницкий выстрелил монстру в голову. Мягкая серебряная пуля разорвала морду чудища. Алхимик сунул дуло в глазницу, напоминающую сейчас кровавый кратер, и несколько раз выстрелил. На минуту все замерло, словно насекомое в янтаре, и наконец демон с грохотом рухнул на землю.

      Не обращая внимания на погибших россиян, Рудницкий перерезал артерию на шее чудища и подставил флягу.

      – Что вы, к дьяволу, делаете? – процедил со злостью Самарин. Офицер уже поднимался с земли, порванный в клочья рукав мундира и гримаса боли на лице говорили, что он не вышел из боя невредимым. Покрытые кровью руки офицера приобретали сине-серый цвет.

      – У меня есть раны на лице? – ответил вопросом алхимик.

      – Легкие царапины и синяки.

      – Это не синяки, это что-то типа гангрены. Молниеносно развивающейся гангрены. Так, как и на ваших руках.

      – Сколько у нас времени? – спокойно спросил Самарин.

      – Секунды, – так же равнодушно ответил алхимик. – У этой скотины под когтями какие-то токсины. Или что-то подобное. Псевдодемон и псевдотоксины, – невесело фыркнул он.

      – Что де…

      Самарин замолчал, словно пораженный громом: поляк сделал большой глоток из фляги и теперь протягивал ему.

      – Ну, чего вы ждете? – гаркнул Рудницкий. – Это наш единственный шанс. И их. – Он кивнул в сторону солдат.

      – Я…

      – Пей, к чертовой матери!

      Русский послушно сделал глоток, потом второй. Алхимик бесцеремонно отобрал у него флягу.

      – Без преувеличения, это самое паршивое питье на свете.

      – Не понял…

      – И не надо. Помоги мне их поднять, не хочу, чтобы подавились.

      Через минуту Матушкин открыл глаза. Батурин и дальше лежал беспомощный, но казалось, что дышит уже легче.

      – Ну а этому уже ничто не поможет. – Рудницкий посмотрел на Ершова.

      Жандарм был мертв. Его лицо приобрело синь неба.

      – И на мече что-то было, – хмуро констатировал поляк.

      – Это нас… вылечит? Эта кровь? – спросил Самарин.

      – Без понятия. Теоретически… – Алхимик пожал плечами.

      Офицер посмотрел на руку: кожа стала почти нормального цвета. Заражение отступило. Он сжал руку в кулак.

      – Это работает! Ничего не болит.

      – Понятно. Посмотрим, какие будут побочные эффекты. Кто знает, не пожалеем ли мы о том, что выжили…

      – Идем?

      – Секундочку, нам нужно тут еще кое-что сделать.

      – Ну, конечно, – бросил Самарин. – Надеюсь, что сердце у этой скотины там