Последний занавес. Найо Марш

русло.

      Они оставили ее энергично дирижировать игрой и пошли наверх. На четвертой террасе они столкнулись с высокой и исключительно красивой женщиной, одетой в твидовый костюм, фетровую шляпу и в массивные перчатки с крагами.

      – Это моя мать, – сказал Пол Кентиш.

      Миссис Кентиш приветствовала Трой довольно рассеянно.

      – Вы ведь приехали писать портрет отца, верно? – осведомилась она, благосклонно кивнув на манер сценической вдовствующей герцогини. – Очень мило с вашей стороны. От души надеюсь, вам тут будет хорошо. Правда, в такие времена, как сейчас, никогда нельзя… – Она слегка оживилась. – Впрочем, вы ведь художник, и вряд ли вас удивит богемная обстановка… Она умолкла и повернулась к сыну: – Пол, милый, ну зачем ты стал пешком подниматься? А как же твоя бедная нога? Фенелла, дорогая, тебе не следовало позволять ему…

      – Для ноги это только полезно, мама.

      Миссис Кентиш покачала головой и посмотрела на раскрасневшегося сына.

      – Ну прямо герой. – Ее мягкий голос слегка дрогнул, и Трой со смущением заметила, что глаза у нее наполнились слезами. – Настоящий троянец, – негромко проговорила миссис Кентиш. – Правда, Фенелла?

      Фенелла неловко засмеялась, а Пол поспешно отвернулся.

      – Куда это ты направлялась? – громко спросил он.

      – Напомнить мисс Эйбл, что пора возвращаться. Эти бедные дети слишком много работают. Я не думаю… ладно, оставим это. Боюсь, мисс Аллейн, я довольно старомодна. Мне по-прежнему кажется, что лучшая воспитательница – это мать.

      – Хорошо, хорошо, мама, – запротестовал Пол, – но ведь с Пэнти надо что-то делать, разве не так? Это ведь просто ужас какой-то.

      – Бедняжка Пэнти, – горько вздохнула миссис Кентиш.

      – Ладно, тетя Полин, нам, пожалуй, пора, – сказала Фенелла. – Седрик с минуты на минуту будет, он на двуколке. И насколько я его знаю, и пальцем не пошевелит, чтобы вещи распаковать.

      – Седрик! – повторила миссис Кентиш. – Тью-ю!

      Она одарила Трой величественной улыбкой и удалилась.

      – Мама всегда волну гонит, правда, Фен? – неловко сказал Пол.

      – Не только она, – кивнула Фенелла. – Такое уж это поколение. Папа вообще покоя себе найти не может, а тетя Десси – настоящий ураган. По-моему, они от деда унаследовали такой характер, как тебе кажется?

      – Да, все, кроме Томаса.

      – Все, кроме Томаса. Вам не кажется, – Фенелла повернулась к Трой, – что если в одном поколении бушуют чувства, то следующее бывает слишком сдержанным? Мы с Полом крепки, как железо, правда, Пол?

      Трой посмотрела на молодого человека. Он не сводил глаз с кузины. Его темные брови сходились в одну линию, губы были крепко сжаты. Выглядел он чрезмерно торжественно и на вопрос ничего не ответил. «Так-так, – подумала Трой, – да ведь он влюблен в нее».

II

      Интерьер Анкретона вполне соответствовал его фасаду. Трой предстояло усвоить, что слово «большой» является здесь ключевым. Большая западная роща, большая галерея, большая башня. Перейдя через