Мой милый Фантомас (сборник). Виктор Брусницин

самая тетя с прической, от встречи с которой началась история. Ну да, Докучаев, погоня. Странная комната с вышивателем (льницей?), снова вдогонку… Но что дальше? – абсолютный, очень гадкий мрак.

      Андрей попытался встать, Петя помог – удалось. Голова несколько кружилась, однако вестибуляция уже присутствовала достаточно, чтоб не следить за телом, а окончательно назначить воспоминания. Не получалось, все обрывалось на погоне за Докучаевым – одновременно было болезненно ясно, после произошло нечто изрядное. Потрогал голову – ни малейшего признака удара.

      – Вы меня где нашли? – Голос очутился потухший, пришлось откашливаться, вместе с кашлем образовался незнакомый привкус во рту.

      – В коридоре. Перенесли сюда.

      Пострадавший пристально окинул взором помещение. Похоже на ту комнату с вышивкой: кровать, тумбочка. Однако огромное зеркало отсутствовало. Он грозно воззрился в «прическу».

      – Вас зовут Матрена Игнатьевна?

      Во всей позе гражданки сквозило недовольство высшей фазы:

      – Вы очень ошибаетесь! Я – врач, Калерия Галактионовна, а Матрена Игнатьевна – сестра-хозяйка. И больше на ваши вопросы отвечать не собираюсь, тем более позволять устраивать здесь эти… эти…

      – Где Докучаев? – вызывающе внедрился Андрей Павлович.

      – Повторяю, я не стану отвечать на ваши вопросы! Разговаривайте с главным! И то… грандиозно сомневаюсь. Тем более что вы проникаете таким варварским способом. И не утруждайтесь трясти перед носом вашим удостоверением. Не на тех напали…

      – Где та женщина? Идемте к ней. – Андрей грозно вперился в визави.

      – Какая женщина? Прекратите сию же минуту!

      – Которая вышивала. Или мужчина? Там была живая картинка.

      – Что вы мелете! Вас однозначно надлежит поместить в другое отделение. И мы это провернем.

      Петр перепугано вмешался:

      – Андрей, тебе, право, надо придти в себя.

      Следователь охлопал себя, прорычал:

      – Где мой пистолет?

      – Ах, еще и пистолет? – уже переполошено взвизгнула врач. – Вы совсем не понимаете, что осуществляете! Вы не представляете последствий!

      За дверью раздались стремительные шаги, в комнату размашисто вошел сухонький очень морщинистый мужчина в цивильном костюме, убоговолосый и седой, притом из нагрудного кармана торчала пластмассовая, но обжатая инкрустированной жестью расческа; за ним, противно шаркая, семенил тоже возрастной товарищ в белом халате, несоразмерно кудрявый и смоляной.

      – В чем антрекот? – угрожающе воскликнул первый.

      – Скандал! Грандиознейший, – поделилась с жутью мадам и прижалась к уху гражданина.

      По мере осведомления у того натурально поползли вверх глаза, кучерявый, что тоже прильнул к паре, уже через первые фразы, произнесенные, кажется, отнюдь не по-русски, откинулся и, закрыв глаза и изобразив высшую меру негодования, застонал.

      – Можете