7 лучших историй для мальчиков. Джеймс Купер

листок из своей записной книжки, взял в руки карандаш и приготовился писать.

      Гленарван начал диктовать следующее:

      – «Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести «Дункан»…

      Паганель дописывал это последнее слово, но тут его глаза случайно остановились на валявшемся на земле номере «Австралийской и Новозеландской газеты».

      Газета была сложена, и из названия виднелось лишь слово «зеландская». Карандаш Паганеля вдруг остановился: географ, по-видимому, совершенно забыл и о Гленарване, и о его письме, и о том, что ему диктовали.

      – Паганель! – окликнул его Гленарван.

      – Ах! – воскликнул географ.

      – Что с вами? – спросил майор.

      – Ничего, ничего, – пробормотал Паганель. Потом он зашептал про себя: – Зеланд… ланд… ландия!

      Он вскочил и схватил газету. Он тряс ее, стараясь удержать слова, рвавшиеся с уст.

      Элен, Мэри, Роберт, Гленарван с удивлением смотрели на географа, не понимая, чем могло быть вызвано его волнение.

      Паганель походил на человека, внезапно сошедшего с ума. Но нервное его возбуждение длилось недолго. Ученый мало-помалу успокоился. Радость, светившаяся в его глазах, угасла. Он сел на прежнее место и сказал спокойно:

      – Я к вашим услугам, сэр.

      Гленарван снова принялся диктовать письмо. В окончательном виде оно гласило: «Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести «Дункан», придерживаясь тридцать седьмой параллели, к восточному побережью Австралии».

      – Австралии? – переспросил Паганель. – Ах да, Австралии!..

      Закончив письмо, географ дал его на подпись Гленарвану. Тот кое-как подписал – ему мешала его рана. Затем письмо было запечатано, и Паганель еще дрожащей от волнения рукой написал на конверте:

      «Тому Остину, помощнику капитана яхты «Дункан», Мельбурн».

      Вслед за этим он покинул колымагу, жестикулируя и повторяя непонятные слова:

      – Ландия! Ландия! Зеландия!

      Глава XXI

      Четыре томительных дня

      Остаток дня прошел без происшествий. Все приготовления к отъезду Мюльреди были закончены. Честный матрос был счастлив, что может доказать Гленарвану свою преданность.

      К Паганелю вернулись его хладнокровие и обычная манера держать себя. Правда, по его виду можно было догадаться, что он о чем-то беспрерывно думает, но решил скрывать свою заботу. Без сомнения, у него были на это серьезные причины, ибо майор слышал, как он повторял, словно борясь с собой:

      – Нет, нет! Они мне не поверят! Да и зачем? Слишком поздно!

      Приняв такое решение, Паганель занялся Мюльреди и показал ему на карте тот путь, которого ему следовало держаться, чтобы достигнуть Мельбурна. Все имевшиеся на равнине тропы вели к дороге на Люкноу. Последняя шла прямо на юг до самого побережья, где круто поворачивала по направлению к Мельбурну. Географ советовал Мюльреди все время держаться этого пути и не пытаться ехать напрямик по малоизвестному краю. Ничто не могло быть �