Электронный бой. Сергей Зверев

и пинками построил тех, кто остался, и приказал далеко не расходиться, оружие держать при себе. Пальба продолжалась, но выстрелы звучали все реже, и Ахмад-хан расслабился – похоже, угроза миновала. «Может, пиратов занесло каким-то ветром», – подумал он, возвращаясь в штаб.

      Батяня услышал шорох и оглянулся – рядом возникла улыбающаяся физиономия старшего лейтенанта Александра Пермякова. Медик, судя по всему, прекрасно справился с задачей «пошуметь» – к причалу унеслась большая часть боевиков. Оттуда все еще доносились выстрелы – раззадоренные боевики не теряли надежды отыскать того, кто по ним стрелял.

      Лавров прикинул – в лагере осталось не больше десятка головорезов, не считая караульных. Надо действовать, пока остальные не вернулись в лагерь. В идеале – вломиться в дом Ахмад-хана, захватить Башаримова и то, что при нем, и тихо слинять. Но это в идеале. В реале же без шума не выйдет. Кроме того, Лавров хорошо знал, что за сброд здесь обитает. И намеревался изрядно проредить этот рассадник терроризма.

      Майор сделал знак Ладыгину, и – началось. Часовые слетели с вышек, не успев даже схватиться за автоматы. Лишь один караульный у ворот успел выпустить короткую очередь в никуда, прежде чем замереть в пыли. Снайпер забросил винтовку за спину и, подхватив трофейный автомат, бросился вперед, за остальными. Шквал свинца выкосил не успевших укрыться боевиков. Уцелевшие попрятались кто куда и оттуда пытались отстреливаться. Причем большинство палило не целясь – лишь бы никто потом не сказал, что они просто прятались. Ахмад-хана боевики боялись больше, чем неизвестного врага.

      Десантники ворвались в нужный дом, перепрыгивая через трупы и огрызаясь короткими очередями. Последним в дверной проем вбежал старлей Пермяков.

      В этот момент за воротами лагеря показался джип, потом другой, третий… Вернувшиеся от причала боевики с ходу ввязались в перестрелку. Они уже поняли, что их просто выманили из лагеря, и жаждали растереть этих подлых неверных в пыль.

      Проблема, правда, заключалась в том, что невидимый пока враг засел в доме Ахмад-хана – самом укрепленном здании в лагере. Автоматные пули лишь рикошетили от стен, а стекол в окнах не осталось уже в первую минуту перестрелки. Но воспользоваться чем-нибудь посерьезнее автоматов – например, гранатометом – боевики не могли. Главарь запретил. Не потому, что дома жалко – хотя и это тоже имело значение, – просто Тахир Башаримов нужен был ему живым. Пока живым.

      Что касается неведомых коммандос, то из-за них Ахмад-хан не беспокоился, переживал только лишь за то, чтобы они не грохнули Тахира, приняв его за боевика. Ахмад-хан воевал давно и много и понимал – долго незваные гости не продержатся, даже если сумеют использовать имеющийся в доме арсенал. Взять их в плен он не стремился – какая разница, по большому счету, кто их послал? Хотя вопрос, конечно, интересный. Поразмышляв, он приказал – никакого штурма, просто не давать им высунуться. Если это американцы или европейцы – сдадутся. Если русские – то не факт.

      Осажденные отстреливались