Наркомафия. Николай Леонов

всерьез не будем.

      – «Наши», «ваши»! – Гуров усмехнулся. – Свежо! А ты этому философу не намекнул, что завтра «наш» убийца ему, оперу, башку отстрелит?

      – Ты, родной начальник, давненько в МУРе не был! – огрызнулся Крячко. – Тут ни намеком, ни приказом, ни осиновым колом мозги не поправишь. – И повысил голос: – Ты, умник великий, полагаешь, что я отдел МУРа на твою контору поменял от расстройства чувств? Ты пропел пару куплетов, и я расплакался? Или я за долларами побежал?

      – Станислав, ты продолжай, не стесняйся, – тихо сказал Гуров. – Ты мальчик взрослый, знаешь, что наступит завтра…

      – И мне станет стыдно? – Крячко открыл холодильник, вынул бутылку водки.

      – Обязательно, – сказал Гуров. – А коли сейчас выпьем, будет стыдно вдвойне.

      Крячко взмахнул бутылкой, сунул ее в холодильник, хлопнул дверцей.

      – Змей! И всегда был! Я не люблю тебя!

      – Это вряд ли. – Гуров закурил. – С какого расстояния стреляли?

      – Что? – Крячко знал Гурова многие годы, к его манере резко сменить тему разговора оказался не готов, задал дурацкий вопрос: – Кто стрелял?

      – Установим, – Гуров пожал плечами. – Пока меня интересует, с какого расстояния.

      – Ах да, извини, господин полковник! – Крячко махнул рукой. – Дай врубиться… Автомат Калашникова, судя по разбросу гильз, стреляли метров с десяти, примерно с восьмой ступеньки, – заговорив о профессиональных вещах, он обрел уверенность. – Полагаю, убийца ждал на площадке третьего этажа, возможно, он поднимался на площадку между третьим и четвертым, затем вернулся. Думаю, Лев Иванович, кто-то выходил из квартиры. Проверим, возможно, нам подбросят приметы. Убийца ждал недолго, минут десять-пятнадцать, курит иностранные сигареты, я пепел в НТО передал, однако это сегодня ничего не даст. Все курят иномарки, мало кто курит одну и ту же, покупают что попадется.

      Гуров смотрел на округлую, литую фигуру Крячко, на простоватое, открытое лицо, которое многих вводило в заблуждение, вспоминал, как давным-давно, когда он, Гуров, еще работал на Петровке старшим группы, Станислава перевели в МУР из райуправления. Крячко в районе слыл лучшим, ему прочили быструю карьеру, но Гуров задержал его в группе аж на два года.

      – Станислав, – Гуров ставил ударение на втором слоге, – скажи, ты в прошлой жизни сильно не любил меня?

      В этот раз Крячко не обиделся, зыркнул хитрым глазом и с легкой улыбкой ответил:

      – Ты, Лев Иванович, не девка. А со мной ты обходился несправедливо, но сегодня я тебя прощаю…

      – Несправедливо, но правильно, хотя, может, так и не бывает. Если бы я тебе дал подняться сразу, ты не был бы таким умным и аккуратным, как сегодня. Так говоришь, убийца не профессионал?

      – Я так не говорил, но думаю, что не профессионал. Но ты понимаешь, в каком смысле…

      – Обязательно. Он обыкновенный убийца, но не профессионал, работающий по контракту. Так?

      – Точно. – Крячко заметил скользнувшую