Под счастливой звездой. Дженни Браун

мужчиной. Похоть. Не алчность и не слава.

      – Никогда не продаешься? – переспросил он.

      Она сделала глубокий вдох.

      – Никогда. – Она помолчала. Потом, поставив все на карту, добавила: – До сих пор не продавалась.

      Он улыбнулся. От этого шрам в уголке губы стал более глубоким, но, странно, это не сделало его ни отталкивающим, ни уродливым. Совсем наоборот. Ей помимо своей воли понравилось вызывать у этого мужчины улыбку.

      – Значит, ты будешь моей Шехерезадой?

      – Шехерезада рассказывает сказки. Ты этого хочешь? – Своим тоном она дала понять, что сомневается в искренности его слов.

      – Сказки она рассказывает в английском переводе. Но я читал книгу в оригинале, на арабском. Там все гораздо пикантнее, словно приправлено специями.

      – Восток славится своими специями, – парировала она, – но я ничего о них не знаю. Я всего лишь простая английская девушка.

      – Английская, да, но только не простая. Ты гордая как королева. Уверен, ты не разочаруешь меня. – В его глазах чувствовалось предвкушение. Да, похоть – ключ к тому, чтобы удрать от него.

      – Наверняка в Индии у вас были настоящие гурии, у такого красивого мужчины, как вы. – Немножко лести никогда не повредит.

      – Было дело. Но я уже сыт по горло карри и истосковался по полезной английской пище.

      – А что такое карри?

      – Блюдо, такое же горячее, как эта ноябрьская ночь холодная. Оно воспламеняет страсть и наполняет сердце храбростью.

      – Вы, может, и истосковались по английской пище, – сказала она, придав лицу игривое выражение, – но вот мне что-то очень захотелось попробовать этого карри. – Она захлопала ресницами, не оставляя у него сомнений в том, что это приглашение.

      Его глаза вспыхнули, резкие линии скул смягчились.

      – С удовольствием познакомлю тебя с ним, – сказал он. – Ты достаточно крепкая, чтобы это выдержать. Может быть, тебе даже понравится. Некоторым англичанкам нравится, хотя не многим. Большинство жалуются, что для них оно невыносимо.

      На его лице промелькнуло какое-то выражение, которое она не вполне сумела распознать. Словно он обдумывал что-то опасное и взвешивал последствия. Она поежилась, надеясь, что это просто из-за холодного ветра, гнавшего мусор по безлюдному переулку.

      Потом он потянулся к своей сабле и вытащил ее из ножен. Острый клинок поблескивал даже в темноте.

      – Вытяни руки, – приказал он. – И стой спокойно.

      У нее внутри все сжалось. Они здесь одни, никто их не видит. Ей стало не по себе от его последних слов про выдержку и мучения. Он же драгун, тот, кому доставляет удовольствие убивать. Быть может, причинять боль для него тоже удовольствие?

      Но ей ничего не оставалось, как только подчиниться. Руки у нее туго связаны, освободиться она не может. Придется ей пока покориться и дожидаться своего шанса. Она осторожно протянула руки и затаила дыхание, надеясь, что не совершила ужасной ошибки.

      Он одним быстрым движением поднес саблю к ее запястьям и распилил стягивающую их веревку, а потом улыбнулся такой улыбкой, которую, не будь