Графиня Шатобриан. Генрих Лаубе

Семблансэ замер посреди залы, как несчастная жертва, которую ведут на заклание…

      Король поспешно отошел от окна и, подозвав к себе Лотрека, увел его на другой конец залы, где окна выходили на луг, который виден был из комнаты герцогини.

      – Можешь ли ты дать мне честное слово, Лотрек, – спросил вполголоса король, – что только недостаток средств был причиной нашей неудачи?

      – Нет, король, не это одно повредило нам. Я держался слишком осторожного способа действий и не пользовался тем, что составляет лучшее преимущество наших дворян и жандармов на войне, а именно: быстрого натиска. Это помешало успеху, а недостаток в деньгах довершил остальное.

      – Значит, несмотря на потерю, мы получили урок, которым мы можем воспользоваться?

      – Убежден в этом.

      – Если так, то еще не все потеряно! Теперь представляется случай исправить дело! Ты должен немедленно ехать на место военных действий… разумеется, в том случае, если ты простил мне мою горячность, мой милый Лотрек! Дай мне руку. Твоя откровенность душевно порадовала меня; мы только тогда можем исправить наши ошибки, когда будем искренне сознаваться в них. В следующий раз, когда окажется нужным, мы соединим смелость с осторожностью и достигнем цели… Милан будет опять в моих руках, не так ли? Господин канцлер Дюпра, примите меры, чтобы этот несчастный Семблансэ был призван к строгой ответственности перед судом парижского парламента за утайку 400 000 экю.

      – Я не виновен в этом, ваше величество!

      – Мы увидим!

      Глава 5

      План Бонниве относительно графини удался полностью потому, что она очутилась одна в доме короля, без всякой защиты. После долгих и настойчивых расспросов ей сообщили, наконец, что ее муж несколько дней тому назад уехал в Блуа, а брат – за несколько часов до ее приезда. Ей доказывали самым красноречивым образом, что граф Шатобриан, вероятно, вернется в самом непродолжительном времени, потому что иначе он не вызвал бы ее в Блуа и во всяком случае оставил бы ей письмо. Следовательно, графиня может быть совершенно спокойна, а несколько дней пройдут для нее незаметно в обществе обходительной герцогини Маргариты.

      Тем не менее, графиня до известной степени напоминала собой запуганную лань. Если бы она чувствовала почву под своими ногами и строгий супруг хоть чем-нибудь заявил о своем существовании, то она была бы вполне счастлива, что вместо однообразной жизни в бретонском замке очутилась неожиданно в таком веселом обществе. Пока с нею был Бюде, к которому она относилась с полным доверием, то, несмотря на мучившую ее неизвестность, на лице ее по временам появлялась светлая улыбка, и она с любопытством расспрашивала его об обитателях замка. Но Бюде не мог постоянно оставаться с нею. Маргарита осыпала ее любезностями. Адмирал Бонниве приказал спросить, не может ли он чем-нибудь услужить ей. Даже король послал ей приветствие. Но все это настолько смутило ее, что она, заливаясь слезами, удалилась в свою комнату под предлогом болезни.

      Она не знала, что ожидает ее, но при всей неопытности