Месть еврея. Вера Крыжановская-Рочестер

живет, а оставить ее одну боялся. Наконец, подняв ее на руки, я бережно понес ее к нашему дому и не мог налюбоваться прелестным созданием. Когда я, запыхавшись, подошел к дому, и прислуга наша увидела в моих руках бесчувственную девушку, мне помогли положить ее на диван. Вдруг мой камердинер Стефан, принесший подушку, сказал:

      – Да это молодая графиня Маркош, сестра графа Рудольфа; я знаю ее камеристку Марту, да не раз видел и графиню.

      – Если так, – сказал я ему, – то пошли скорей верхового известить графа, что сестра его спасена и находится здесь.

      – Граф Рудольф не гусарский ли офицер, который часто бывает у тебя? – спросил старый Мейер. – Его отец камергер двора?

      – Да, это он.

      – А ты даже не знал, что у него есть сестра? – сказал Авраам с насмешливой улыбкой. – Ты, может, тоже не знаешь, что оба запутались в долгах, и в моем портфеле немало векселей отца и сына. Но продолжай.

      – Наконец Валерия, так зовут графиню, открыла глаза и искренне благодарила меня за спасение жизни.

      – Вы преувеличиваете, графиня, – сказал я смеясь. – Вся моя заслуга заключается в том, что я пришел вовремя.

      Узнав, что я уведомил домашних, она протянула мне руку с такой добротой, улыбаясь, что я совсем был очарован. Затем она приняла мое предложение выпить что-нибудь прохладительное и рассказала, что получила образование в Швейцарии, провела затем целый год в Италии, недавно приехала в деревню и надеется, что мы будем добрыми соседями. Я с восторгом слушал ее, и когда ее лазурные глаза, ясные и радостные, взглянули на меня, то сердце мое забилось тревожно: я был околдован.

      Приезд графа Рудольфа прервал нашу беседу. Он поцеловал сестру, дружески поблагодарил меня за оказанную помощь и присланное мною уведомление, которое их успокоило, так как лошадь Валерии прибежала вся в пене и с окровавленными коленями. Затем он сказал, что надо скорей успокоить отца, и подал руку сестре. Я проводил их до крыльца, и Валерия, прощаясь со мной, сказала:

      – Надеюсь, мы будем часто видеться с вами. Папа будет счастлив, выразить вам свою благодарность; без вашей помощи я разбила бы себе голову о камни и корни деревьев.

      Тут я заметил, что граф с удивлением посмотрел на сестру и ни одним словом не подтвердил ее приглашения.

      – Валерия! – сказал он, покручивая усы. – Вероятно, ты еще не знаешь, кто был твоим спасителем. Так позволь же мне представить тебе Самуила Мейера.

      Тон был спокойный и равнодушный, а между тем, в нем звучало нечто, поразившее и меня, и молодую девушку. Она пристально взглянула на брата и, не сказав больше ни слова, прыгнула в экипаж. Рудольф сел проворно вслед за нею, приложив руку к козырьку и хлестнув лошадей. Я вернулся домой унылый: я понял тонкое внушение брата и угадал его результат. Рассудок и гордость заставили меня забыть этот случай, но воспоминание о Валерии лишило меня покоя; день и ночь мне виделось ее прелестное лицо, ее очаровательная улыбка. Движимый неодолимой силой влечения, я отправился на виллу Маркош. Мне сказали,