Ужасы перистальтики. Глеб Соколов

тоже выкатился к платформе…

      Он не очень хорошо помнил, как он протолкался к двери, ничего не соображая наступил на ноги дядьке, рвавшемуся в вагон, оттолкнул его, столкнулся еще с кем-то из штурмовавших вагон… Вот он, наконец, оказался на свободном пространстве. Поезд все еще стоял на станции, двери были открыты. Ему казалось, что на него смотрят, что его провожают взглядами, хотя, скорее всего, под натиском новых пассажиров тем, кто был сейчас в вагоне было совсем не до него. Чтобы избежать этих мнившихся ему взглядов, он пошел вдоль по платформе. Что ему теперь делать?..

      Вся проблема его неожиданно прошла, улетучилась, испарилась… Подойдя к колонне, он встал возле нее… Проблема опять начала его беспокоить… В этот момент с противоположной стороны платформы на станцию въезжал поезд. Замелькацкий не стал дожидаться, когда ему станет еще хуже и быстрым шагом пошел к противоположному краю.

      Когда поезд остановился и открыл двери, из вагонов вышло достаточно много народа. Замелькацкий вошел в вагон. Были свободные места, но садиться он не стал. Ему показалось, что стоя ему все же будет легче вынести свое положение. Двери закрылись, поезд тронулся… Ему становилось хуже, еще когда он шел по платформе, теперь же, в вагоне, состояние его только усугубилось. Но теперь он как-то не очень боялся того, что может произойти. Прислонившись плечом к двери он смотрел вниз – туда, где внизу у вагона вились линии проводов, никто не него не обращал внимания, он терпел, становилось все хуже, но терпел как-то равнодушно, прежней паники не было… Вот пик был пройден и стало отпускать, поезд въехал на станцию. Из вагона вышло еще несколько человек. Рядом с ним освободилось место. Он настолько осмелел, что подошел и осторожно сел на диванчик. Двери к этому времени уже закрылись, поезд тронулся. Следующая станция была его… В животе что-то такое продолжало происходить, но этот последний, четвертый за сегодняшнее утро перегон он проехал без прежних отчаянных атак – он ехал к дому, он был уже почти у дома и видимо то, что мучило его, чувствовало – здесь, на последнем перегоне уже невозможно нанести ему серьезный урон, даже в самом… В самом последнем и крайнем случае он выкрутится, вывернется – даже если это и произойдет, он как-нибудь да дойдет в таком положении до дома!.. Да, он дойдет!..

      С того момента, когда он влез в поезд, чтобы ехать на работу, прошло, должно быть, меньше десяти минут. Но ему показалось, что вошел он в метро тому назад вечность… Поезд подъехал, двери раскрылись, – он вышел обратно на свою станцию. Все вернулось к тому, с чего началось. Со странным чувством он медленно пошел по станции, глядя на толпы взвинченных, нервничающих людей, ожидающих поезда у края платформы – перебой в движении продолжал действовать.

      Краем глаза он уловил что-то важное – ах да, часы!.. Над жерлом тоннеля горели электронные часы – в сущности прошло не так много времени, если он прямо сейчас – на станцию выкатился очередной поезд – прямо сейчас поедет обратно, он скорее всего успеет к середине совещания… При мысли о том, что ему, возможно, придется пережить по дороге, неприятный