Приглашение в космос. Валерий Шаров

защитных скафандрах, которые оберегали их от возможной разгерметизации корабля на этапе вхождения в атмосферу, а затем – и при спускании на парашюте с большой высоты уже вне корабля.)

      – Я первый готов лететь! – ответил инженер.

      Его звали Константин Феоктистов. И он действительно полетел в составе первого в мире космического экипажа из трех человек (еще командир корабля В. Комаров и первый космический врач Б. Егоров) на корабле «Восход» – впервые в истории советской космонавтики без скафандров. Да вдобавок и без обязательных до той поры катапульт, потому что нельзя было сделать в двухместном корабле три люка для катапультирования. Этим средством безопасности тоже пожертвовали, дополнительно разгрузив корабль ради третьего члена экипажа. «Восход» отличался от предыдущего «Востока» еще и тем, что имел мягкую посадку на Землю, и космонавтам не надо было покидать спускаемую капсулу, чтобы приземляться на парашютах. Но из-за отсутствия катапульт экипаж не имел средств спасения в случае аварии около двадцати секунд перед выходом на орбиту. Без скафандров, без катапульт – авось пронесет! И ведь действительно пронесло… Кто же мог предположить, что это русское «авось» самым страшным образом аукнется много лет спустя?!

      А тот суточный полет, осуществленный даже на три недели раньше оговоренного Хрущевым ноябрьского политического праздника, прошел на редкость удачно. Он закрепил советские приоритеты в освоении космоса, вновь удовлетворил политические амбиции лидеров социалистического государства через космические достижения. И, удивительное дело, дальше (за исключением последующей миссии «Востока», когда полетели П. Беляев и А. Леонов и осуществили первый выход человека в открытый космос, но тут без них никак было нельзя) так и продолжили в СССР летать в космос без индивидуальных защитных скафандров! По одному, по двое, по трое – уже на принципиально новых «Союзах». Даже первый полет на станцию «Салют» проходил в безскафандровом режиме. Десять пилотируемых полетов состоялось с тех пор, и ни разу не возникало никаких проблем, напоминающих о такой важной, дополнительной системе безопасности космонавтов, как индивидуальные скафандры.

      Летали так беспечно, по-домашнему, как будто ездили на дачу – только в спортивных костюмчиках, – до июня 1971 года, когда и грянул гром в виде разгерметизации спускаемой капсулы корабля «Союз-11». Это случилось из-за аварийного отказа небольшого клапана, поддерживающего в аппарате нужное давление. Воздух из корабля вышел не сразу. Клапан можно было заткнуть чуть ли не пальцем, но он находился за многочисленными функциональными панелями, и до него практически невозможно было добраться за имеющееся у трех космонавтов время для жизни. Если бы «Янтари» (позывные Добровольского, Волкова и Пацаева) были в защитных скафандрах, то и добираться до него не потребовалось бы – они остались бы живы.

      О какой-либо связи этой самой большой советской космической трагедии с бездарным, волюнтаристским идеологическим