Покровские ворота (сборник). Леонид Зорин

Слушай, у меня родилась идея.

      Геля. Надеюсь, ты шутишь.

      Виктор (кивая на статую). Спрячемся за этого типа и поцелуемся.

      Геля. Я говорила, ты сегодня… в ударе.

      Они заходят за статую и целуются.

      Какая прекрасная идея.

      Виктор. Дежурная, по-моему, спит.

      Геля. Я боялась, что здесь будут экскурсии. Я очень не люблю экскурсии, это мой недостаток. Правда, ничего не надо объяснять? Пускай люди думают сами.

      Виктор (быстро целует ее). Пока дежурная не проснулась.

      Геля (прислонясь к статуе). В крайнем случае нас защитит наш атлет.

      Виктор Мы сами себя защитим.

      Геля. Но он очень сильный. Смотри, какие у него мышцы.

      Виктор. Видишь, что значит заниматься спортом.

      Геля. Я знаю, знаю – у тебя под кроватью две гири.

      Виктор. А что тут плохого?

      Геля. Я немножко боюсь спорта. Спортсмены слишком ценят силу.

      Виктор. Это не грех.

      Геля. Ты очень сильный?

      Виктор. Не слабый, конечно.

      Геля. Приятно быть сильным?

      Виктор. Очень приятно.

      Геля. А что тебе приятно?

      Виктор. Я сам не знаю… Должно быть, какая-то независимость.

      Геля. Может быть, зависимость других?

      Виктор. Я не драчун. Но надо уметь дать сдачи.

      Геля. Так. Но сегодня человек дает сдачи, видит, что это получается, и завтра он бьет первым.

      Виктор. Хорошо. Я буду подставлять другую щеку.

      Геля. Наверное, я очень глупая, Витек, и надо мной нужно весело смеяться, но я ничего не могу с собой сделать. Для меня сила почти всегда рядом с насилием.

      Виктор. Геля, ты говоришь про фашизм…

      Геля. А я теперь часто думаю про фашизм. И слушай – иногда он выглядит очень эффектным. Оптимизм. Уверенность в будущем. Он целые страны соблазнил своими мускулами.

      Виктор. Слушай… война кончилась в сорок пятом.

      Геля. Так. Правда. (Пауза.) Это смешно. Я тебя просила не говорить о войне, а сама не могу ее забыть ни на минуту. Мы в Польше все такие. Витек, ты веришь в счастье?

      Виктор. Да, Геля, верю.

      Геля. А я боюсь верить. И жизни я боюсь. Это очень стыдно, но я ее боюсь. Говорят, после первой войны с людьми было то же самое.

      Виктор. Не знаю. То была совсем другая война. Не нужно сравнивать. И не нужно бояться. Просто ты насмотрелась на оккупантов. На их патрули, на их автоматы. Это пройдет.

      Геля. Витек, у тебя пальцы как у пианиста.

      Виктор. Мне медведь на ухо наступил.

      Геля. Я уверена, что это не так.

      Виктор. Слушай…

      Геля. У тебя снова идея?

      Виктор. За этой богиней нас никто не увидит.

      Геля. Помни, букет создается выдержкой.

      Виктор. Ты действительно обезьянка.

      Заходят за статую и целуются.

      Черт знает, до чего хорошо.

      Геля. Не богохульствуй.

      Виктор (целует ее). Бог нам простит.

      Геля.