Вихри перемен. Александр Лапин

напали. Галинка уже знала, что бывает со слишком общительными молодайками. Через несколько минут они останутся, как общипанные курицы. Без денег и без украшений.

      Но еще лучше, чем она, знает это тетя Шура. Цыганки просчитались. Она, как бульдозер, врезалась в стаю, окружившую Таньку. И расталкивая по ходу могучими плечами молодых рома, буквально выхватила оторопевшую девку из рук золотозубых, черноволосых, шумных восточных красавиц.

      Взяла за руку и потащила за собою – в одной руке огромная сумка, в другой Танька, которая по ходу действия еще что-то лопочет в свое оправдание:

      – Она мне правду сказала! Про мою жизнь! Она мне сказала: «Я знаю, что ты потеряла свою первую любовь!» И откуда она знает? А, тетя Шура? Ну откуда?

      Но тетя Шура, не останавливаясь и не оборачиваясь, отрывисто чеканит:

      – Все мы потеряли свою первую любовь. Они это знают… На этом и цепляют дурочек вроде тебя. А потом ты потеряешь невинность… И они тебе это тоже припомнят…

      Но дискутировать некогда. Впереди замаячили группки наперсточников. Как саперы мины, они расставили свои ловушки.

      Эти берут в оборот другим. Ловят лохов с электричек на жадности и азарте.

      Тетя Шура и девушки быстро проскочили мимо. Но дальше начали тормозить.

      Пошел блошиный рынок. Бабульки разложили на бетонных парапетах и в ящичках свои овощи-цветочки. Какие-то черные, как грачи, люди торгуют разноцветными пакетами. Бродяги толкают всякое старье. Нищие тусуются с табличками в руках и, завидев их, принимаются гнусавить: «Сами мы не местные…»

      Но уже недалеко вход в метро. И они снова устремились вперед.

      Уже через несколько секунд наша троица уперлась в берег человеческого потока, устремившегося к горловине тоннеля.

      Урча и поскрипывая, металлическая лента эскалатора торопливо перерабатывает толпу провинциальных мешочников.

      Навстречу им из небытия возникают и проплывают мимо вверх лица из другого встречного человеческого потока. А механический голос из динамика подбадривает всех и строго убеждает в том, что надо стоять справа, держаться за резиновые черные поручни и пропускать тех, кто торопится и бежит сломя голову по самодвижущейся лестнице вниз.

      – Ну вот, девчонки! Давайте так! – командует уже на платформе тетя Шура. – Сначала двинем в «Елисеевский» за продуктами. Там даже сейчас еще можно успеть занять очередь. До открытия. А потом пойдем по «золотому треугольнику».

      Галинка не стала спрашивать, что такое «золотой треугольник». Она уже знала, что так женщины с «колбасных электричек» называют связку главных магазинов столицы: ГУМ, ЦУМ, «Детский мир» и окружающие их стихийные рынки, на которых можно купить все.

      Она только подумала, что обход надо начинать с «Детского мира», так как ей жена брата заказала сапожки младшему на зиму. Но дискутировать некогда.

      – Вы только от меня не отставайте! – добавляет атаманша. И устремляется к переднему вагону, где народу всегда поменьше.

      Дальше стремительный бросок