Вихри перемен. Александр Лапин

сложная мыслительная, но безрезультатная работа. В конце концов, он понимает, что разобраться в происходящем вот так с ходу у них не получится. И решает просто ждать, что будет дальше.

      Тем более что капитан уже давно привык не задавать лишних вопросов. Годы работы в конторе глубокого бурения не прошли даром.

* * *

      После ранения он долго валялся в госпиталях. Потом начались санаторно-курортные страдания. Восстановление шло медленно. И когда он вернулся к себе в управление в Алма-Ату, многое уже изменилось в Казахстане. Участники событий восемьдесят шестого года начали возвращаться из тюрем домой. Казахский народ им сочувствовал. Доблестные защитники правопорядка стали «сатрапами и палачами». В местном комитете разброд и шатание.

      Никто не хотел быть крайним. Тем, на кого скоро скинут все ошибки и преступления. И повесят, образно говоря, «всех собак». А дело уже шло к этому. Политическая обстановка накалялась с каждым месяцем.

      Весной этого года он взял отпуск. И махнул сюда, в Москву, где снова встретился со своим старым другом Алексеем Пономаревым. Тот, после полученного в Каскаде боевого крещения, перебрался поближе к отцу. И перешел на работу в девятое управление. То самое, которое занимается охраной высших должностных лиц государства. После стажировки его перевели в «личку» генерального секретаря. Работа шебутная. Михаил Сергеевич совсем не похож на прежних хозяев страны. Любит общаться с народом. Чем весьма напрягает охрану.

      Но они справляются.

      Тем более что комплекс охранных мероприятий включает в себя не только собственно охрану тела, но и сбор информации и даже разведку и контрразведку. То есть «девятка» – этакая отдельная спецслужба в миниатюре. И там можно найти применение любым твоим талантам.

      Они хорошо посидели с Алексеем вдвоем у него на квартире. Поговорили обо всем происходящем как на личном фронте, так и в обществе. Конечно, как и все непосредственные участники великих событий, они не могли до конца оценить масштаб происходящего у них на глазах. Но даже то, что они знали, пугало.

      – Старик! Ты не представляешь, что творилось в Баку! – подливая Анатолию в маленькую, но тяжелую хрустальную рюмку очередную порцию беленькой, бормотал уже нагрузившийся рыжий Алексей. – Людей обливали бензином. И поджигали. Тащили на верхние этажи зданий. И выбрасывали из окон на асфальт. Вот как себя показал наш великий советский многонациональный народ. Так что, старичок, то, что было в восемьдесят шестом в Алма-Ате, – это цветочки. Ягодки впереди. И что бы у вас было сейчас, если бы в восемьдесят шестом не дали разгону, я не знаю. Может, хуже, чем в Баку, было бы? А ты себя коришь. Гуманистом стал! Демократом! Э-э-э-эх! Давай лучше выпьем. За, – он задумался, – за что мы еще не пили?

      – За Родину, за Россию! – подсказал Анатолий.

      – Во-во! Давай за нее!

      Выпили хорошо. Закусили салом и еще чем бог послал.

      – Ну а шеф-то твой как? Как себя показывает? – не удержался, спросил Казаков, подразумевая, конечно, не непосредственного начальника,