Мы из Тайной канцелярии. Дмитрий Дашко

визитам в полку привыкли.

      Чтобы умаслить полкового комиссара, Егорий Савелич, улучив подходящий момент, сунул скромное подношение – три рубля, заранее обёрнутые чистой тряпицей. Были эти невеликие деньги последней надеждой.

      Полковой комиссар подношением не побрезговал. Взять взял, но носом крутить не перестал. И так, и этак оглядывал Ивана, кругами ходил, цыкал, брызгал слюной через дырку в передних зубах.

      Наконец, встал напротив батюшки и зарокотал простуженным басом:

      – Прости, Егорий Савелич. Ничем помочь не могу. Будь сынишка твой хоть на полстолечко выше, – он развёл чуть-чуть большой и указательный пальцы, – служить ему гвардиянусом. А так… – Комиссар вздохнул. – Даже на левый фланг поставить срамотно. Увидит его матушка-императрица, гневаться изволит. Зачем, скажет, такую дробь в полк принимаем? И без того ваканций мало. Такие, Егорий Савелич, дела…

      Денег не вернул.

      Грустные отец с сыном вышли из полкового двора, оказались на улице.

      Остановились, гадая, что делать дальше и куда податься. Редкие прохожие обходили их стороной.

      Без солдат, кои составляли немалую часть Петербурга, город казался вымершим.

      – Может, к преображенцам сунемся? – спросил Ванюшка.

      Егор Савелич махнул рукой:

      – Коли тут не заладилось…

      Иван кивнул. Он знал, что в Преображенском полку вряд ли пойдут навстречу бывшему семёновцу. С момента создания гвардейские полки ревновали друг к другу. Пытались уесть в мелочах и подгадить при возможности. Особенно, как не стало твёрдой руки государя Петра Алексеевича.

      А новосозданные измайловцы старую гвардию и вовсе за врагов держали. Потомки казнённых стрельцов прекрасно помнили, кто вёл их отцов и дедов на плаху, при случае платили сторицей.

      Отец задумчиво сдвинул шапку, почесал затылок. Сына необходимо пристроить, иначе поездка будет напрасной, а терять время впустую Егорий Савелич не любил.

      Внезапно отставного капитана осенило. Потрескавшиеся губы расплылись в улыбке.

      Иван тут же сообразил: папенька загорелся новым «прожектом».

      – Пойдём, – велел Егорий Савелич.

      – Куда?

      – К благодетелю пойдём, к генералу Ушакову. Должон Андрей Иванович помнить поручика Елисеева. Быть того не может, чтобы он меня забыл!

      Елисеев-старший схватил сына за руку и увлёк за собой.

      – Папенька, – заговорил юноша на ходу, – а что ты мне раньше про Ушакова не сказывал?

      – Эх, сынок-сынок, есть вещи, которые никому обсказывать нельзя, – невесело усмехнулся Егорий Савелич. – Даже тебе, кровиночке моей. Свело нас когда-то поручение государя Петра Алексеевича. Было оно столь секретным, что никому о нём, кроме меня, Ушакова, да государя, упокой Господь его душу, знать не полагалось. Ни в какие промемории оно не попало. Был я в ту пору столь же молод годами, как ты. Только-только прапорщика получил…

      – Успешно выполнили сие поручение? – не стерпев, перебил отца Иван.

      Егорий