Танго старой гвардии. Артуро Перес-Реверте

заговорили о походе в злачные места Буэнос-Айреса. Не исключено, заключил он, что Армандо де Троэйе сказал сейчас именно то, что хотел сказать, и назвал вещи своими именами.

      – А вы почему согласились сопровождать нас, Макс? Вам зачем это нужно?

      Макс в удивлении уставился на композитора. Вопрос звучал естественно и, казалось, был задан искренне. Тем не менее у Армандо был какой-то отсутствующий вид – словно он осведомлялся формально, из чистой учтивости, продолжая в это время размышлять о чем-то другом.

      – Не знаю, право, что вам сказать…

      Они продолжали подниматься по улице, оставив позади проспект Реконкисты и Сан-Мартин. Под трамвайными проводами и электрическими фонарями возились рабочие, а между ними сновали бесчисленные автомобили и наемные фиакры. Тротуары, затененные козырьками и навесами над витринами лавок, кафе, кондитерских, заполняла многолюдная толпа, и в ее пестроту были вкраплены темные полицейские мундиры.

      – Само собой, я должным образом отблагодарю вас…

      Макса вновь – и на этот раз сильнее – кольнуло раздражение.

      – Не в этом дело.

      Композитор непринужденно вертел в пальцах трость. Пиджак его кремового костюма был расстегнут, большой палец сунут в жилетный карман, откуда тянулась часовая цепочка.

      – Я знаю, что не в этом. Потому и спросил.

      – А я ответил, что не знаю. – Макс в смущении прикоснулся к полю шляпы. – На корабле вы, помнится…

      И намеренно запнулся, глядя, как прямоугольник солнечного света лежит ковром на пересечении улиц Коррьентес и Флориды. На самом деле его слова про обстоятельства сказаны были для проформы. Еще сколько-то шагов он прошел молча, думая о женщине – о ее оголенной спине и о бедрах, закрытых невесомой тканью. И о великолепном колье в вырезе платья, играющем под электрическими огнями танцевального салона.

      – Очень хороша, не так ли?

      Макс, и не оборачиваясь, знал, что Армандо де Троэйе смотрит на него. И он предпочитал не угадывать, как именно.

      – Кто?

      – Сами знаете, кто. Моя жена.

      После краткого молчания Макс наконец обернулся к собеседнику:

      – А вы, сеньор де Троэйе?

      Мне не нравится его улыбка, осознал он внезапно. И не та, что сейчас у него на губах, а вообще. И эта манера топорщить ус. Вполне вероятно, и раньше тоже не нравилась.

      – Зовите меня просто Армандо. Мы уже давно знакомы.

      – Хорошо, Армандо. Итак, чего же хотите вы?

      Они уже свернули налево и шли по Флориде – с трех часов дня только пешеходы, автомобили, припаркованные на углах, и множество витрин по обе стороны. Вся улица казалась одной бесконечной торговой галереей. Армандо де Троэйе показал туда, как будто ответ был очевиден:

      – Да вы же знаете. Написать незабываемое танго. Позволить себе эту прихоть и доставить себе это удовольствие.

      Произнося эти слова, он рассеянно рассматривал витрину, где были выставлены мужские сорочки фирмы «Gath & Chaves». Оба шли в потоке прохожих –