Загадка газетного объявления. Антон Иванов

Дусенька тут, – смерив презрительным взглядом рыжую Дуську Смирнову, с нарочитой отчетливостью проговорила Моя Длина. – Прямо вся цветет и пахнет.

      Дуська свирепо уставилась на Школьникову, однако отвечать не стала, справедливо полагая, что спор закончится явно не в ее пользу. Впрочем, богдановские вообще предпочитали действовать не в открытую, а исподтишка.

      Красивое лицо Вадика скривилось в злобной усмешке. Но и он не произнес ни слова. Поманив за собою Дуську, он вошел в класс.

      – Зря ты, Машка, выступила, – покачала головой Таня.

      – Теперь жди беды, – мрачно проговорил Темыч. – Чует мое сердце.

      – Ты, Танька, со своим миролюбием когда-нибудь достукаешься, – откликнулась Моя Длина.

      – Это не миролюбие, – возразила светловолосая девочка. – Просто не надо опускаться до их уровня.

      – Ну ты даешь! – возмутился Пашков. – Мы, что ли, первые начали? Богданов всех нас по очереди подставляет. И, между прочим, тебя, Танька, первую, – напомнил всем Лешка об очень жестоком розыгрыше Вадика.

      – Таких, как этот Богданов, вообще надо уничтожать, – выпятил впалую грудь маленький Темыч.

      – Ты, микроспора, поаккуратней! – захохотала Моя Длина. – А то Вадик дунет…

      – И улетит наш Темочка, как домик у Ниф-Нифа из «Трех поросят», – с трагикомическим видом подхватила Катя.

      – Это мы еще посмотрим, кто улетит, – воинственно заявил Темыч, однако украдкой с опаскою покосился на открытую дверь класса.

      – Пусть только Темку тронет… – начал было Марат.

      – Ну все! Кажется, я сегодня попух! – перебил его Женькин горестный вопль.

      – Ты чего? – уставились на него ребята.

      – Обломов! – взъерошив обеими руками и без того спутанную длинную шевелюру, возопил долговязый мальчик.

      – Какой Обломов? – переспросили друзья.

      – Ну, этого… Гончарова, – пояснил Женька.

      – Травка зеленая! А ведь и правда! – охватила паника и Мою Длину. – Роман сегодня на двух последних уроках сочинение по «Обломову» нам закатит! А я не прочла.

      – Я тоже, – загробным голосом прогудел Женька. – Теперь будет верная двойка в четверти. А мне предки сказали: если схвачу в четверти хоть одну пару, то они меня на все каникулы засадят заниматься.

      – Да, может, у тебя еще двойки не выйдет, – начал успокаивать Пашков.

      – Выйдет, – убежденно произнес Женька. – Вот сейчас сочинение напишу, и выйдет.

      – Так отметку-то в четверти ведь по среднему баллу выводят, – сказал Темыч.

      – Вот именно, – не ободрили его слова Женьку. – Роман вызывал меня в этой четверти три раза. Первый раз я не ответил «Грозу» Островского. Второй – перепутал «Дворянское гнездо» и «Дом с мезонином».

      – Ну ты даешь! – хлопнул его по плечу Марат, который в этом году крайне прилежно занимался литературой. – «Дом с мезонином» – это у Чехова. А «Дворянское гнездо» написал Тургенев.

      – Подумаешь, –