Рагу из зернистой икры. Ирина Лобусова

явно этого не ожидая. У нее вдруг стало такое жуткое лицо… Я готова была провалиться сквозь землю! Кроме того, этот кошмар видело очень много людей. Некоторые даже специально останавливались… Из казино тоже кто-то вышел… Я думала, что она меня проклянет, как-то обругает или ударил в ответ, но цыганка, поднявшись на ноги и вытирая из разбитой губы кровь (я разбила ей губу), вдруг сказала:

      – Дура ты! Какая же ты дура! Жизнь тебя еще сильнее ударит! Так ударит, что я бы с тобой местами не поменялась! Над тобой беда такой силы и черноты, что… А, что с дурой говорить! Ты бы лучше не в бордель шла, а в церковь, дура! Ведь погибнешь!

      Потом засмеялась таким странным смехом, что у меня волосы на голове чуть не поднялись дыбом, и быстро пошла прочь. Мне хотелось кричать. Я едва не бросилась ей вслед, чтобы остановить, дать денег (что ли), спросить, что она имела в виду. О чем… Из моих глаз вдруг брызнули слезы, и вместо того, чтобы бежать за цыганкой, я бросилась в казино, ворвалась через главный вход в таком жутком виде… дура, точно! Что она имела в виду? Прокляла? На проклятие слова ее не были похожи… Но все-таки… О чем она говорила, о чем?! Я, конечно, не верю во всю эту ерунду. Но все же… Хотя, скорей всего, цыганка просто отомстила мне, отомстила по-своему (и, между прочим, была совершенно права!), а в словах ее не содержалось ничего страшного, и я просто напрасно взяла их в голову. А, если подумать и дольше (полностью успокоившись), то, может быть, я совершенно правильно ударила эту клянчу и воровку! Нечего к приличным людям приставать! Да, сейчас (спустя много часов, полностью придя в себя) я думаю, что поступила правильно, и ничего страшного не сталось! Ни произошло ничего страшного, абсолютно! В другой раз она точно ко мне не подойдет! Ри ничего не буду говорить об этом. Иначе она просто подымет меня на смех!»

      10

      СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

      2 ИЮНЯ 2012 ГОДА

      Между машинами сновал безногий калека (на какой-то тележке жуткого вида) и продавал газеты, просовывая пачку в окно каждого автомобиля. Зрелище было настолько жутким и ужасным, что я долго не могла прийти в себя! Я хотела бы помочь ему хоть чем-то (хоть чем угодно), но что я могла? Все в душе замерло от жалости, и, казалось, еще немного, и из глаз моих брызнут слезы! Но больше всего меня поразило другое: то, что никто не воспринимал это зрелище так остро, как я. У всех вокруг были абсолютно равнодушные лица. И у Марины, и у шофера, и у водителей других машин. Как будто несчастный калека, вынужденный продавать газеты между машинами, рискуя в любой момент быть раздавленным, чтобы не умереть с голоду, самое обычное дело.

      Неужели никого, кроме меня, не трогало жуткое зрелище этого отчаяния и нищеты? Газеты не покупали. Нищий тщетно пытался просунуть их сквозь окна дорогих машин. А потом… Потом он просунул газеты в раскрытое окно какой-то дорогой иномарки. За рулем была женщина, совсем молодая, явно до тридцати. И она сделала жуткий поступок (настолько страшный, что он просто не укладывается у меня в голове): она протянула руку и ударила калеку, отталкивая его от машины! Несчастный