Свеча памяти. Юлия Вудка

к ней относились снисходительно, но не злобно. «Идеалистка» – имя, которое прилепилось к ней, выражало скорее самооценку «неидеалистов», которые ни разу не преминули обратиться к ней за заменой на ночное дежурство или с просьбой остаться на сверхурочные, или сделать ещё что-либо, не любимое никем. От Лены никто не получал отказа, она рада была помочь людям, но и от людей она ждала того же. В этом и была её ошибка.

      Через год работы в поликлинике Лена вдруг обнаружила, что не разговаривает и не здоровается почти с половиной сотрудников. Как это могло случиться, она не понимала. Если бы бабушка была жива, она бы объяснила Лене, что от людей, тем более от гоев, не следует ждать добра и справедливости, ведь это качества Б-га, а вовсе не людей. Но бабушки уже не было с Леной.

      Зато в «группе» она пользовалась уважением, хотя и там успевала поругаться, но по делу. Лена брала на себя самые трудные задания, в частности, убедить кого-то вступить в борьбу. Как ни странно, в обыденной жизни не отличаясь покладистым характером, при выполнении заданий она находила подход к любому, хорошо понимая человеческую психологию.

* * *

      Однажды во сне ему приснился кран с водой. Он открывал его и пытался пустить тёплую воду, но никак не мог поймать нужную температуру. Из крана шёл или кипяток, или ледяная струя. Потом он хотел выбежать на улицу, но там был пожар, языки пламени своим жаром закрывали глаза, закладывало уши и нос от гари, чувствуя этот запах, он снова убегал в дом, и пытался выйти через кухню, но там нельзя было сделать этого из-за потопа. Возле кухонной двери стояли лужи и лило, как из ведра. «Как это может быть, – подумалось Бену, – ведь с другой стороны такая сушь!» «Это путь царей…» – наконец услышал он мамин голос и…

      «Каких царей? Мами!» закричал Бен между сном и явью, и почти физически почувствовал, как мамин голос снова удаляется от него. Тогда он впервые заговорил с отцом о своем еврействе. Само еврейство как национальность мало волновало Бена, оно не соприкасалось с его классификацией человечества. Но, познав желание, он подспудно почувствовал, что оно всё растёт и растёт в нём с такой силой именно потому, что он еврей.

      «Оставь её, не приводи в дом», – сказал отец, хотя Бен спросил его совсем не об этом. Но отец был мудрый человек, хотя и хмурый. С тех пор как мамы не стало, ветер, гулявший в их доме, присмирел, притих, и дом их стал закрытым, таким же, как отец.

      В человеке есть два начала, понял Бен. В еврее злое начало может очень усиливаться и превращаться во всепожирающий огонь. Это то, что он сейчас чувствует, и это разрушает его. Поэтому Б-г дал евреям Тору – вечный источник. Только он может погасить огонь живой водой. Но огонь желаний делает воду теплой, поэтому Тора не может существовать без живого еврея.

      Бен заинтересовался. Он подумал, что настоящие евреи – это и есть та самая четвёртая группа, которую он не мог найти. «А для чего мы, евреи, живём на земле?» – спросил Бен.

      Отец долго молчал. «Я знал, что ты задашь этот вопрос. Мне бы не хотелось на него отвечать, но надо: евреи