Столица для поводыря. Андрей Дай

ты, Вово, – хихикнул цесаревич. – В точности как ты! Оттого и злишься по-детски, что считаешь себя единственным моим другом.

      – Николя, – капризно обратилась к Николаю некрасивая, с лошадиным лицом и глазами навыкате девушка лет двадцати, – ты не представишь нам своего гостя?

      – О, милая Мари! – на идеальном, не придраться, парижском согласился тот. – Это господин Лерхе, Герман Густавович. Губернатор из Сибири. Вы, должно быть, уже слышали о нем… Вы берите там, – Николай махнул рукой на круглый стол, – бокал. Налейте себе. Станете чокаться со всеми, а я стану вас пугать их титулованием. Начнем, пожалуй, по кругу…

      Оставалось подчиниться. Последствия отказа не поддавались прогнозам.

      – Князя Мещерского вы уже знаете, но однако же выпейте вместе и помиритесь, – чуть ли не приказал наследник. – А эта чаровница – княжна Мария Мещерская. – Комплимент шел этой чучундре как корове седло, но, похоже, никого, кроме меня, это не смутило. – Вово, Мари все-таки родственница тебе или нет?

      – Это зависит от Саши, государь, – притворяясь более пьяным, чем был на самом деле, выдал князь. – Коли он добьется своего, так родственница. А ежели нет, то и нет.

      Младший брат Никсы покраснел, чуть ли не жалобно взглянул на Мари, но промолчал.

      – Отчего же нет? – продолжал веселиться Никса.

      – Чтобы не лишать себя возможности приударить за признанной красавицей, конечно. – Князь отсалютовал бокалом с вином явно наслаждавшейся комплиментами княжне.

      Похоже, я один считаю, что обсуждение кого-то в его присутствии – признак неуважения?

      – Вот тот господин, ковыряющий ногу малахитовой вазы… – Узколицый, с огромным выпуклым лбом, усатый молодой человек действительно был занят изучением каких-то вкраплений в отполированном камне. – Это Коля… Николай Максимилианович, четвертый герцог Лейхтенбергский.

      – Наш Коля по-русски ни бельмеса, – прокомментировал Вово. – Немец, одно слово!

      – Willkommen[5], – поздоровался я, протягивая бокал.

      – Wieder trinken?[6] – простонал он, но на приветствие ответил.

      – А эта очаровательная скромница – Сашенька Жуковская.

      Ничего скромного я разглядеть не смог. Сашенька – кстати, потрясающей миловидности девушка – развалилась на другом диванчике, забросив ноги на подлокотник. Бокал в ее руках был пуст.

      – Налейте мне, Герман, – велела она. – Мы с Воронцовым пили на брудершафт, и все кончилось.

      – Воронцов – это вот этот бравый гвардейский кавалерист и ротмистр, – тут же пояснил цесаревич. – И ему вина больше не давать. Он становится скучным и принимается грустить. Выпейте теперь с Володей. Это князь Барятинский, мой адъютант. Ему пьяным быть хорошо. Я его никуда не отправляю пьяным. Он пьяный – такой простой…

      Барятинский мне понравился. Глаза умные. На мундире – орден Святого Владимира четвертой

5

Добро пожаловать (нем.).

6

Снова пить? (нем.)