Адепт: Обучение. Каникулы. Олег Бубела

зажимов извлекать внутренности было бы весьма непросто, поэтому я положил клещи и вернулся к столику с инструментами, чтобы найти что-нибудь подходящее.

      – Что вы ищете? – спросил магистр.

      – Некое подобие зажима или распорки, чтобы закрепить мышцы, – спокойно ответил я.

      – А вы просто их срежьте. Не волнуйтесь, оставшийся материал я не планирую использовать в качестве слуги второго типа.

      Ладно, мне же проще. Вернувшись к телу, я схватил слой мышц и кожи клещами, провел ножом по окружности и обнажил брюшную полость. Когда я поднял повыше этот кусок мяса и положил на большой поднос рядом с ногами трупа, послышался сдавленный стон и шум падения. Повернув голову, я увидел, что одна особо впечатлительная девушка, совершенно напрасно усевшаяся ближе всех, лишилась сознания и рухнула на лавку перед собой.

      – А я надеялся, что хотя бы этот цикл окажется без неженок! – преувеличенно недовольно воскликнул Массвиш, сформировал небольшое плетение и толкнул его к девушке, которую пытались привести в себя соседки.

      Плетение подлетело к лицу чувствительной особы и впилось в нос. Девушка широко распахнула глаза, вскочила на ноги и издала пронзительный визг. Ошарашенно озираясь, она стала отбиваться от пытавшихся ее успокоить подруг, но вскоре пришла в себя, остановила взгляд на магистре, судорожно сглотнула и села на свое место. Глядя на эту реакцию, я весьма удивился. Надо же! Магический нашатырь! Нужно будет запомнить.

      – Еще кто-нибудь хочет порадовать меня падением без чувств? Или же продемонстрировать окружающим содержимое своего желудка? – ехидно осведомился Массвиш. – Никто? Тогда продолжим.

      Он кивнул мне, а я таким же макаром срезал остальное и шмякнул мясо на поднос. Дальше пришлось тяжелее. Так как магистр не приказывал заботиться о сохранности внутренностей, я несколькими разрезами отделил кишечник с желудком, а потом попытался поднять весь этот ворох требухи. Щипцами это не удалось, и я, порадовавшись тому, что догадался закатать рукава, попросту залез ладонями внутрь и подхватил скользкие холодные кишки. Нет, все-таки это тело не замораживали, а просто остудили, иначе на его разморозку потребовалось бы очень много времени, если судить по той же курице.

      Когда я положил этот неаппетитный ворох на поднос, со стороны публики послышались звуки рвоты, означавшие, что концерт продолжается. Не обращая внимания на адептов, на голос Массвиша, распекавшего неженок, я делал свое грязное дело и гадал, сколько же лет некромант развлекался подобным образом, а главное – зачем. Это у него такое нездоровое чувство юмора или же своеобразный предварительный экзамен, отсеивающий из общей массы адептов самых слабых? Но ведь некромантия, насколько я понимаю, не является профильным предметом, раз здесь собрали одаренных со всего цикла, поэтому вряд ли кого-то могут отчислить за неуспеваемость в деле потрошения трупов. Тогда к чему был нужен весь этот спектакль?

      Размышляя