Под мостом из карамели. Елена Колядина

Прекрати, – с отвращением произнесла Лета.

      – Всё что я делаю, всё для тебя, ― развернув машину через двойную сплошную, быстро говорил папа. ― Ты единственная женщина моей жизни. Кроме тебя мне никто не нужен.

      – И она? ― привычно предвкушая ответ, почти равнодушно, для папиного удовольствия, сказала Лета.

      – Она вообще не существует. Умерла! И меня не интересует, где развеян её прах.

      Лета усмехнулась, достала из кармана жвачку и бросила в рот.

      – Всё-таки старайся поменьше потакать её ненависти, ― иногда, взяв себя в руки, говорила в таких случаях бабушка Леты и гладила сына по спине. ― Она ― в семье никогда не называли имени матери, ― конечно, мерзавка, но ты своей игрой в одни ворота дезориентируешь ребенка в распределении социальных ролей. Из-за тебя девочка не сможет создать нормальную семью.

      В бабушке, как соли в суставах, отложились остатки психологических теорий некогда модного телевизионного доктора.

      – Из-за меня? Так это я виноват, что Летка растет без матери? ― негодовал папа.

      Машина рванула через перекресток, едва мигнул жёлтый.

      Первое время он пытался вести с подросшей Летой неубедительные разговоры, в которые не верил и сам: «Мама тебя любит, просто жизнь порой устроена не так, как нам хотелось бы». Но Лета начинала рыдать, выкрикивала в адрес и отца, и матери ругательства. Доставалось и усиленно державшей видимость нейтралитета бабушке. Лета хлопала дверью своей комнаты, а однажды ушла и напилась, неизвестно где и с кем. Папа прочищал ванну и раковину, выковыривая из решеток то, чем рвало пьяную дочь, ― судя по цвету, винегрет, ― и плакал от жалости к себе.

      – Смотри, что ты с ребёнком сделала, сучка!.. ― всхлипывал папа и вспоминал бронзовую кожу с россыпью родинок, выпуклые глаза и черные, змеящиеся по плечам волосы. Затем вошел в комнату Леты, взглянул на дочь, забившуюся в складку дивана, и выкрикнул:

      – Да забудь ты о ней, как я забыл! Она умерла и пусть живет со своим козлом, как хочет.

      В прихожую из кухни метнулась бабушка.

      – Прекрати, ребенку ни к чему знать, что её мать блудница, – сдавленным голосом, призванным уберечь расшатанную психику внучки, захрипела, дыша корвалолом, бабушка. Она в очередной раз пыталась бросить курить и поэтому была подвержена приступам немотивированной раздражительности. – Она ― сволочь поганая, но и ты идиот! Если хочешь поругать эту змею, звони мне в любое время, я с удовольствием тебя выслушаю. Но ребенка оставь в покое!

      – Я не из-за неё! – Лета зарыдала с новой силой. – Что вы ко мне пристали? Уйдите из моей комнаты!

      – Мама, пожалуйста, не вмешивайся в нашу жизнь! – не решаясь ругать дочь за непочтительную грубость, но и не в силах смолчать, папа переключился на бабушку.

      – Не слушай папу! – пытаясь вытолкать сына из комнаты, сипела поврежденными связками бабушка. – Он замечательный муж и отец, просто твоя бешеная мать его довела. – На этих словах бабушка спохватилась и попыталась проявить христианскую