Богатые тоже скачут, или Где спит совесть. Юлия Славачевская

я, помады, что ли, на мужских трусах никогда не видела? Ну не видела… Так я это вполне переживу.

      Никос в ослепительно-белых брюках плюхнулся за свой рабочий стол и запустил руку в верхний ящик.

      – Тебе будет очень любопытно… – И застыл.

      – Мне… любопытно, – согласилась я, рассматривая атлета во все глаза и на всякий случай тесно прижимаясь к двери.

      Он вытащил руку, покрытую гелем, и подвигал пальцами.

      – Это что?.. – спросил свистящим полушепотом.

      – Тебе виднее, – обтекаемо ответила я, изо всех сил делая непричастный вид.

      Никос сунул свой породистый нос во все ящики стола и понял: гель сильной фиксации – убойная штука для документов!

      В который раз скрипнув зубами, мужчина посмотрел на меня как на последнего врага всего греческого народа, и мне немедленно захотелось построить бомбоубежище. Или хотя бы дзот из Георгиоса. Но последний был категорически против…

      – Думаю… – попытался сказать что-то умное начальник охраны, пока родственник тыкал дрожащими пальцами в кнопки сейфа, стараясь открыть.

      Сейф решил иначе. Переваривая средство для снятия макияжа, хитроумное устройство никак не могло определить состав и клинило.

      Последовал набор определенных звуков, складывающихся в ненормативную лексику, и Никос повернулся обратно к рабочему столу.

      – Компьютер ты тоже облила? – странно ровным голосом спросил он, когда смог внятно и членораздельно произносить слова и перестал безуспешно тыкать пальцем в «Запуск».

      – Не совсем… – оптимистично сказала я. Пауза стала невыносимой. – Я его сожгла.

      Отпираться было глупо. В клубах дыма из блока питания до сих пор торчала ручка плойки. Приплавилась.

      – Ты!!! – вскочил с места Никос и похромал ко мне.

      В это время от окна повернулся Георгиос и… громко заржал.

      Никос застыл и развернулся к нему.

      Заржала уже я.

      На белых брюках прекрасно отпечатался «поцелуй», так любовно нарисованный мной ранее темно-бордовой помадой и поэтому на черной коже кресла незаметный.

      …Спасалась я бегством. И очень шустро. Фора у меня была, и я оказалась на верхушке пальмы гораздо раньше, чем два этих гаврика выскочили на балкон.

      В конечном итоге я спасала свою жизнь, а они – всего лишь штаны Никоса!

      – Слезай! – потребовал Казидис. Пригрозил: – Или я прикажу спилить пальму!

      – Все? – окинула я недоверчивым взглядом плантацию финиковых деревьев, тянущуюся до горизонта.

      – Надо будет – все! – обнадежил меня местный донжуан. Приказал родственнику: – Присмотри за ней!

      Пришлось переглядываться с Георгиосом. Правда, недолго. Вскоре из комнаты раздался глухой звук падения – скорее всего, сработал «минный» коврик, под которым я рассыпала шариковую пудру.

      Начальник охраны рванул спасать травмированное тело шефа. В самом деле бодигард он или нет?!

      Я оперативно решила спасать свое и полезла на чердак. В тесноте на семи тысячах квадратных футов, да не в обиде!

      Ночь