Послания из прошлого. Саша Кругосветов

свободен. Я не представлял, что это такое. Знаете, какое мое счастье? – я смеюсь и плачу, и щеки у меня – мокрые от слез.

      Буду писать вам о прошлом. О том, как мы все, оставшиеся на Земле, жили раньше.

      Однажды я сидел в Екатерининском садике и ждал своего друга, не буду называть его имени – это не важно. Там тяжелые скамейки вокруг большого шишковатого железного памятника, пристойные клумбы и праздная публика, греющаяся под лучами осеннего солнца. Этих праздных много, много и голубей, и, пожалуй, к середине дня стало тесновато на этом популярном пятачке.

      Когда подслеповатая старушка в ботинках с распущенными шнурками бросила своим «гулям» очередную горсть хлебных крошек, из-за пухлой железной Екатерины, описав полукруг, вылетел и хлопотливо завершил посадку новый сизарь. Когда он оказался на земле рядом со своей родней, я почувствовал легкое подташнивание и холодок, пробежавший по спине.

      Голубь размером с крупного петуха, переваливаясь на мощных лапах, врезался в самую гущу голубиного стада и, едва попробовав хлебных крошек, тут же бросился отгонять соседей. После нескольких могучих ударов новичка стая взвилась в воздух, оставив на песке два трупика с пробитыми черепами и вытекшими глазами. Новичок тоже взлетел и некоторое время сопровождал стаю, невинно поклевывая соседей, отчего те переворачивались в воздухе и падали замертво. Сочтя миссию устрашения частично исполненной, он вернулся на землю и поспешно собрал клювиком все оставшиеся крошки.

      Подслеповатая старушка, добровольный голубиный шеф-повар, не поняв, что произошло, стала с воплями «гуля-гуля-гуля-гуля» и причитаниями типа «кушай-кушай-кушай-кушай» подбрасывать ему хлебушек, отщипывая кусочки от буханки. Съев очередную пригоршню хлеба, гость быстро осмотрел бабку и, оценив ситуацию, взлетел и вырвал у нее из рук остаток буханки. Оттащив ее подальше – на клумбу с большими красными цветами, он устроил там пиршество, в мгновение ока разорвал и проглотил хлеб и вернулся к своей ветхозаветной бабке, оставив вытоптанной поляну, покрытую раздавленными мясистыми стеблями и лепестками цветов.