Семья Звонаревых. Том 2. Александр Николаевич Степанов

утренним туманом, и лихорадочно думал о том, что делать, как поступить, чтобы выручить Варю. Мысли путались. Душевное смятение не проходило.

      Подошёл Вася и тоже остановился около окна, задумался. Долго молчали.

      – Дядя Серёжа, – наконец нарушил молчание Вася, – что же мы стоим? Надо что-то делать… Лучше бы всего сейчас поехать к Краснушкиным, посоветоваться. Иван Павлович поможет.

      – Да, Вася, надо ехать, надо действовать и главное – не распускать нюни. Этого хотела и Варя. И ещё одно её желание мы должны немедленно выполнить… Какая она всё-таки умница, какой у неё удивительно стойкий характер и выдержка! Подумай только, под конвоем уводят из дома от детей, от семьи, а она не теряет голову и даёт нам, мужчинам, наказ.

      – Какой наказ?

      – Уезжать тебе немедленно.

      – Почему? Она этого не говорила.

      – Она сказала: «Береги себя». А это значит – уезжай сейчас же, скорей, немедля. Не хватало, чтобы арестовали ещё и тебя…

      У Краснушкиных дверь открыл сам доктор, в ночной пижаме, с припухшими после сна веками. По лицу раннего гостя он сразу догадался, что тот чем-то крайне встревожен. Ни о чём не спрашивая, Краснушкин провёл его в свой кабинет.

      Сергей Владимирович коротко рассказал обо всём. Весть об аресте Вари подействовала на Краснушкина ошеломляюще.

      – Неприятно, чёрт возьми! Очень неприятно, – пробубнил он, нервно барабаня пальцами по столу. – Какие основания?

      – Не знаю, – развёл руками Звонарёв. – В том-то и дело, что не знаю.

      Краснушкин задумчиво прошёлся по кабинету, затем остановился против Звонарёва и, как бы рассуждая вслух, сказал:

      – Надо полагать, что всё это связано с предстоящим приездом французского президента. На заводах волнения. Путиловцы[4] даже соорудили баррикады и засыпали дорогу битым стеклом, чтобы казаки не могли подъехать к заводу. Гвардейские части, находящиеся в Красносельских лагерях, получили приказ быть готовыми к переезду на зимние квартиры в Питер. Вот-вот разразится война из-за убийства австрийского эрцгерцога в Сараево[5]. Австрияки предъявили неприемлемый ультиматум Сербии, а наши пригрозили мобилизацией Киевского и Одесского округов.

      – Неужели-таки война? – не поверил Звонарёв.

      – Да, в воздухе пахнет порохом, – подтвердил Краснушкин. – Вчера один профессор вернулся из Германии. Там только и разговоров что о войне с Россией.

      – Но при чём же здесь Варя?! – с горечью воскликнул Сергей Владимирович.

      – Они боятся революционных выступлений. Ну, а Варя у тебя, Сергей, молодчина. Эх, какая молодчина и умница! – с нежностью проговорил Краснушкин. – Хоть немного бы от её разума моей половине. – И, помолчав немного, продолжал: – Вот я теперь уже не профессор кафедры внутренних болезней Военно-медицинской академии, а старший врач Закатальского господа Иисуса Христа пехотного полка. И всё по той же причине, что политика сейчас входит в каждый дом. Это ты, Сергей, живёшь, ничего не видишь, выходит – и видеть не хочешь. Варя

4

Путиловцы – рабочие Петербургского завода Путилова (назван по имени русского инженера и предпринимателя Н. И. Путилова). Созданное как чугунолитейное предприятие, Путиловский завод (сегодня – Кировский) со временем начал производить артиллерийские боеприпасы, паровые машины, товарные вагоны, миноносцы, броненосцы, станки, сельскохозяйственное оборудование. Также было освоено художественно-литейное производство – завод участвовал в создании архитектурных ансамблей и монументально-скульптурных памятников Петербурга и пригородов. В 1900 году Путиловский завод занял первое место по объёму производства среди русских металлургических и машиностроительных заводов. Путиловцы были передовым отрядом рабочего движения в стране. В 1905 году с их забастовки начались события, которые вошли в историю как Кровавое воскресенье. А в 1917 году митинги путиловцев, вышедших с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!», переросли в столкновения с полицией и послужили началом Февральской революции в Петрограде.

5

Убивший 28 июня 1914 года в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда Гаврило Принцип (1894–1918) принадлежал к сербской националистической организации. Австро-Венгрия и Германия, стремясь развязать войну и по полной программе использовать для этого выстрелы Принципа, обнародовали фальшивую схему: за выстрелами «сербских националистов» стояли официальные власти в Белграде, а за ними, в свою очередь, «агрессивная Россия», имевшая с сербами длительные и прочные связи. Получалось, что рукой 19-летнего Принципа водили одновременно сербский король Пётр I и российский император Николай II. Спецслужбы Германии и Австро-Венгрии ещё во время Первой мировой войны печатали в газетах сфальсифицированные ими документы, якобы прямо доказывающие именно эту точку зрения. А после югославского кризиса 1990-х годов, в котором, по версии Запада также виноваты исключительно «сербские националисты», миф о «террористе-националисте» стал общим местом, сомнению не подлежащим. А сам факт успешного покушения в Сараево до сих пор служит предметом политических споров, обвинений и самых фантастических предположений. – Здесь и далее прим. ред., если не указано иное.