Предсказание – End. Татьяна Степанова

Кассиопеи.

      Она увлеклась. Воспоминания… Сколько времени прошло с тех пор, как она здесь – в салоне? Пять минут, семь? Кажется, Вера Захаровна ее только что о чем-то спросила… Спросила – видела ли она сегодня ночью во сне…

      – Мы не могли бы начать прямо сейчас? – хрипло сказала Марина Андреевна.

      Кира принесла чай. Они выпили, словно перед дальней дорогой. Неброский бежевый лак уже успел высохнуть на ногтях Веры Захаровны.

      Наверху, в комнате без окон, Кассиопея зажгла свечи. Ритуал повторился, как обычно, – сняв с себя все металлическое, все украшения, женщины чинно сели вокруг стола.

      – А разве сегодня можно? – шепотом спросила Кассиопею Кира. – Вы же говорили, что сегодня нежелательно, не тот день, не совсем подходящий.

      Кассиопея глянула на Марину Андреевну.

      – Ничего, раз уж так вышло… Я чувствую себя хорошо, мне сегодня вполне это по силам. Кира, отложи мобильный.

      – Да, да, забыла, извините. – Кира-Канарейка сняла с шеи телефон, висевший на шнурке.

      – А что это – подходящий день, неподходящий? – спросила Юлия. – Раньше об этом что-то не было речи.

      – Ну просто в некоторые дни лучше такими вещами не заниматься, – ответила Кассиопея, – потому что угадать нельзя, что произойдет, кто придет на зов. Может быть, и тот, кого вызывают, с кем уже был контакт, а может быть, и кто-то совсем другой.

      – Другой? – Вера Захаровна выпрямилась. – Но мы до сих пор и того-то не знаем… Другой… Марина Андреевна, а что вы все-таки видели во сне? Какой ОН был? Я хочу сравнить. Два одинаковых сна разным людям присниться, конечно, не могут. Это против всех законов природы и логики, но все-таки я хочу…

      – Если можно – потом, после, давайте же начинать, – Марина Андреевна чувствовала странное возбуждение. Словно что-то подстегивало, подзуживало ее изнутри, просилось на волю. – Давайте скорей начинать! Ну же!

      Потрескивали свечи. Белый буквенный круг четко выделялся на черном фоне ватмана, как некая граница. Марина Андреевна откинулась на спинку стула – видел бы ее кто-нибудь из московских приятельниц, из родственников или их общих с мужем друзей, как она сидит в этом Тихом Городке в душной каморке без окон в компании провинциальных клуш и занимается таким бредом…

      Это было как мгновенное отрезвление. Но уже через секунду она повторила нетерпеливо:

      – Давайте же начинать! Кассиопея, ну, пожалуйста!

      Кассиопея глубоко вздохнула, словно при медитации. Взяла со стола блюдце и поднесла его к свечам, нагревая. Потом поставила его на ребро, удерживая кончиками пальцев. Марина Андреевна смотрела на ее руки – какие нежные они у нее, холеные, совсем нерабочие.

      Кассиопея положила блюдце донышком вверх, и они все одновременно дотронулись до него.

      Холодок фарфора.

      Под самыми окнами салона проехал грузовик. Грохот вспорол тишину и…

      Руки Кассиопеи задрожали.

      – ОН здесь, – прошептала она. – Здравствуй, ты здесь?

      Они убрали руки с блюдца, теперь только пальцы их медиума