Разведрота (сборник). Андрей Дышев

Крыша над головой, личных вещей на один чемодан, и много-много друзей. И сознавать, что еще вся жизнь впереди, что любишь и любим, и только сердце берешь в советчики, выстраивая судьбу. А сейчас мы кромсаем, перекраиваем, выворачиваем, как носки, – жизнь и судьбу азиатов, кого никогда не знали и знать не будем. А своих ребят все никак не можем уберечь…

      Кочин сидел в пустом классе.

      Если бы он, командир полка, мог бы сохранить Генке жизнь, заслонив его собой, то, наверное, так бы и сделал. Но условия были другие. Уберечь единственного сына московского генерала Ростовцева выпадало на долю какого-нибудь паренька из провинциальной глубинки, который вместо него должен был занять место в боевом строю разведывательной роты.

* * *

      Это был не просто взгляд. Они вбивали ему в лоб гвозди, они сверлили ему череп.

      – Кто здесь копался? – очень сдержанно спросил Игушев и бросил Гешке под ноги пустой рюкзак.

      Гешка рассказал о двух капитанах из политотдела, про то, как чихал под потолком, а потом ставил свою роспись под списком.

      – Какого черта… – выдавил из себя Игушев. У него было такое выражение лица, будто он собирался убить Гешку. – Зачем ты впустил их сюда, урод? Тебе для чего ключ оставили, лошадь ты бельгийская!..

      Сержант медленно встал с табуретки.

      – Не орите на меня, – сказал Гешка, прикидывая, с какой стороны ударит его Игушев.

      – Сынок! – опешил от злости сержант.

      – Оставь его, – наконец вмешался Гурули. – Он ни в чем не виноват.

      – Ни в чем не виноват? – изумленно повторил Игушев, будто не веря своим ушам. – Это ты говоришь, что он не виноват?

      – Сходишь на войну, восполнишь, – угрюмо ответил Гурули, не поднимая головы. – Все, хватит! – Он несильно хлопнул ладонью по столу. – Ростовцев, выдь вон…

      «Заступились за беззащитного ребенка», – с презрением думал о себе Гешка, выходя в прохладный от сквозняка коридор. Ему мучительно хотелось кого-то побить, жестоко, с треском и звоном сокрушаемой мебели и застекленных стендов, так, чтобы руки потом были по локоть в крови, только он не знал – кого.

      Вечером Гешку по телефону вызвал командир полка.

      «Сейчас я буду объясняться по поводу Татьяны», – подумал Гешка, от чего у него окончательно испортилось настроение.

      – Ну что, Гена, – приветливо встретил его Кочин. – Собирай вещички и перебирайся в хозвзвод. Я звонил командиру, тебя ждут.

      Видя, что Гешка молчит, что смысл слов еще не дошел до него, Кочин добавил:

      – Через несколько дней разведрота в полном составе улетает на блокирование. Тебе некуда больше деться, Гена.

      Гешка стоял перед Кочиным навытяжку. Он уже был солдатом, его уже кое-чему научили. Он уже видел перед собой не только друга отца Евгения Петровича, но и подполковника в должности командира полка, чьи приказы были законом. Но Кочин сейчас не приказывал, а просил, и Гешке казалось, что достаточно чуть-чуть не согласиться, чуть-чуть настоять, и