Юмористические рассказы. Аркадий Аверченко

понюхай, чем пахнет.

      – Ах, как пахнет!!! Прямо – кожей.

      – То-то и оно.

      Милочка отходит в свой уголок и снова погружается в немое созерцание стола. Вздыхает… Обращается к Карасику:

      – Поцеловала.

      – Не дерется?

      – Нет. А там окно такое замерзнутое.

      – А Егорта стола не тронет? Пойди и ему поцелуй руту.

      – Ну вот еще! Всякому целовать. Чего недоставало!

      – А если он на стол наплюнет?

      – Пускай, а мы вытирем.

      – А если на толбасу наплюнет?

      – А мы вытирем. Не бойся, я сама съем. Мне не противно.

      В дверь просовывается голова матери.

      – Володенька! К тебе гость пришел, товарищ.

      Боже, какое волшебное изменение тона! В будние дни разговор такой: «Ты что же это, дрянь паршивая, с курями клевал, что ли? Где в чернила убрался? Вот придет отец, скажу ему – он тебе пропишет ижицу. Сын, а хуже босявки!»

      А сегодня мамин голос – как флейта. Вот это праздничек!

      Пришел Коля Чебурахин.

      Оба товарища чувствуют себя немного неловко в этой атмосфере праздничного благочиния и торжественности.

      Странно видеть Володе, как Чебурахин шаркнул ножкой, здороваясь с матерью, и как представился созерцателю – Егорке:

      – Позвольте представиться – Чебурахин. Очень приятно.

      Как все это необычно! Володя привык видеть Чебурахина в другой обстановке, и манеры Чебурахина обыкновенно были иные.

      Чебурахин обыкновенно ловил на улице зазевавшегося гимназистика, грубо толкал его в спину и сурово спрашивал:

      – Ты чего задаешься?

      – А что? – в предсмертной тоске шептал робкий «карандаш». – Я ничего.

      – Вот тебе и ничего! По морде хочешь схватить?

      – Я ведь вас не трогал, я вас даже не знаю.

      – Говори: где я учусь? – мрачно и величественно спрашивал Чебурахин, указывая на потускневший, полуоборванный герб на фуражке.

      – В городском.

      – Ага! В городском! Так почему же ты, мразь несчастная, не снимаешь передо мной шапку? Учить нужно?

      Ловко сбитая Чебурахиным гимназическая фуражка летит в грязь. Оскорбленный, униженный гимназист горько рыдает, а Чебурахин, удовлетворенный, «как тигр (его собственное сравнение), крадется» дальше.

      И вот теперь этот страшный мальчик, еще более страшный, чем Володя, вежливо здоровается с мелкотой, а когда Володина мать спрашивает его фамилию и чем занимаются его родители, яркая горячая краска заливает нежные, смуглые, как персик, чебурахинские щеки.

      Взрослая женщина беседует с ним, как с равным, она приглашает садиться! Поистине это Рождество делает с людьми чудеса!

      Мальчики садятся у окна и, сбитые с толку необычностью обстановки, улыбаясь, поглядывают друг на друга.

      – Ну, вот хорошо, что ты пришел. Как поживаешь?

      – Ничего себе, спасибо. Ты что читаешь?

      – «Дети капитана Гранта». Интересная!

      – Дашь почитать?

      – Дам. А у тебя не порвут?

      – Нет, что ты! (Пауза.) А я вчера