Татуировка герцога. Майя Родейл

мужья. И так далее, – пояснила Джулиана.

      – Ах да. – Элиза вспомнила, какая пропасть разделяет ее, дочь актрисы и драматурга, и ее подруг, герцогиню и графиню. В их жизни столько докучных светских правил, которыми она себя никогда не обременяла. – Какая жалость. Я бы с радостью понаблюдала за вашим разговором.

      – Мы устроим вечеринку и пригласим его, – предложила Софи.

      – Непохоже, что он склонен к светской жизни, – заметила Элиза.

      Большую часть времени герцог проводил в запертой комнате – интересно, что он там делает? – или в личном кабинете, среди карт, книг и записей, в которые Элиза горела желанием заглянуть. Он ел вместе со своим одноглазым и одноруким другом Харланом и все остальное время посвящал работе.

      – Таинственный татуированный отшельник-герцог… – вздохнула Аннабелл. – Горничная, ведущая двойную жизнь… Настоящий сюжет для романа.

      – Если не считать того, что мытье полов не укладывается ни в какие представления о романтизме, – рассмеялась Элиза.

      Глава 5,

      в которой рассказывается о романтичном

      На следующий день Элиза скребла полы в холле, напрочь забыв о всяком романтизме. Неподалеку в буфетной дворецкий Саддлер полировал столовое серебро. Дверь была приоткрыта, так что, если служанка станет лениться, он услышит. К тому же у дворецкого, как уже выяснила Элиза, была скверная привычка неслышно появляться в тот момент, когда она останавливалась, позволив мыслям отвлечься от работы.

      И все же не дворецкий был у нее на уме.

      Его светлость прошел мимо, и Элиза провела следующий час, вновь и вновь переживая те семь секунд, за которые он широким шагом прошел через холл из гостиной в библиотеку, бесстыдно разглядывая ее.

      Когда герцог появился, она стояла на четвереньках. Растрепавшиеся волосы лезли в лицо, щеки раскраснелись от пара, поднимавшегося от ведра с горячей мыльной водой.

      Он не игнорировал ее, как полагалось по этикету. Элиза слышала, что в некоторых домах требуют, чтобы слуги при появлении хозяев поворачивались лицом к стене.

      Вместо этого герцог позволил себе столь вольный взгляд, что его можно было счесть грубостью. Будь у нее дочь и если бы какой-нибудь мужчина прошелся подобным взглядом по ее груди, спине, выпуклости ягодиц, она бы задала ему трепку.

      Взгляд был такой бесстыдный, такой дерзкий, что Элиза физически ощущала его. Часом позже она все еще чувствовала этот взгляд, его жар, возмутительное озорство и тайное удовольствие.

      Глава 6,

      в которой герцог клянет свою судьбу

      Следующим вечером

      Отхлебнув из кружки глоток эля, герцог сыпал цветистыми проклятиями:

      – Черт! Проклятие! Дьявол и преисподняя!

      Тимбукту всегда был его целью. Уиклифф мечтал оказаться первым европейцем, который побывал там и вернулся живым. Этот вызов будоражил его годами, когда он путешествовал по свету, пользуясь подвернувшимися возможностями. Он был беспечным скитальцем в духе Уиклиффов, но дисциплина, которую он унаследовал