Украшение и наслаждение. Мэдлин Хантер

он высказался прямо. К тому же она то и дело мысленно возвращалась к выставочному залу и пыталась угадать, что сейчас делал Саутуэйт и будет ли он еще там, когда она выйдет из хранилища.

      Тут Найтингейл наконец проговорил:

      – Теперь вы остались одна. Беззащитная. «Дом Фэрборна» потерял хозяина, так что… Хотя сегодня ваши постоянные покупатели проявили к вам доброту, очень скоро они потеряют доверие к вашим аукционам, если вы захотите продолжать это дело.

      Мистер Найтингейл всегда казался ей картинкой из модного журнала – все в нем было поверхностным и искусственным, никакой глубины. И тут он явил неожиданные свойства – проницательность и дальновидность. Ведь он сумел догадаться, что она намеревалась продолжать аукционы «Дома Фэрборна».

      – Я хорошо известен клиентам, – продолжал Найтингейл. – И они меня уважают. Во время предварительных просмотров клиенты неизменно убеждаются в моем чутье и вкусе.

      – Но вы не обладаете такими же чутьем и вкусом, какими обладал мой отец. – Эмма хотела добавить, что и сама лишена подобных дарований, однако сдержалась.

      – Да, бесспорно, – кивнул собеседник. – Но и того, что у меня есть, вполне достаточно. Я всегда восхищался вами, мисс Фэрборн, – заявил он неожиданно и одарил ее ослепительной улыбкой, чего никогда прежде не случалось.

      Эта улыбка показалась Эмме куда менее пленительной, чем в тех случаях, когда Найтингейл использовал ее как инструмент обольщения какой-нибудь светской матроны – стараясь убедить ее в том, что она проглядела картину, достойную внимания.

      Все же Эмма находила его очень красивым мужчиной. Настолько красивым, что это даже выглядело неестественно. И он, конечно же, знал о своей красоте, не мог не знать.

      – У нас с вами много общего, – вновь заговорил Найтингейл. – «Дом Фэрборна»… Ваш отец… Наше происхождение и воспитание… Думаю, из нас вышла бы хорошая пара. И надеюсь, что вы благосклонно примете мое предложение.

      Эмма уставилась на него в изумлении. Она ожидала совсем другого и теперь, растерявшись, не знала, что ответить. А он глубоко вздохнул, будто набираясь сил, чтобы справиться с неприятной и тяжелой работой.

      – Вижу, что вы удивлены. Думаете, я не замечал вашей красоты все эти годы? Возможно, я был слишком скрытен и никак не проявлял своего интереса к вам. Что ж, это говорит в мою пользу. Потому что моя сдержанность была данью уважения вашему отцу и вам. И все же вы похитили мое сердце, и долгие месяцы я мечтал о том, что однажды назову вас моей. Знаете, мне всегда казалось, что между нами существует тайная симпатия, а при сложившихся обстоятельствах я считаю себя вправе…

      – Мистер Найтингейл, давайте обсудим все честно, если нам есть что обсуждать. Во-первых, мы оба знаем, что я некрасива. Во-вторых, между нами нет никакой тайной симпатии. В-третьих, вы вовсе не проявляли скромности в изъявлении своих чувств, потому что никогда не испытывали ко мне никаких чувств. И теперь, произнося слова любви, вы чуть не подавились ими. А если вы хотите