Божья любовь. Экстремальная литература. Анна Олеговна Князева

ём советую придерживаться стандартов изучения социальных процессов общества Российской Федерации.

      Книга составлена методом моделирования реальной ситуации и использования реального опыта реальных лиц в нашей стране. Лица других стран тоже использовались, так как здесь учитывается опыт менталитета общества.

      Интервью были проинтерпретированы и разрешение лиц было от них лично в устной форме получено. При необходимости документы предоставят непосредственно.

      Ангел Хранитель

      Река Москва и Небо тёмное в столице. Лежала бабушка в агонии, что выплывала сожалений вереницей. И никого и не было при ней: её оставили для смерти, что было решением её детей.

      И только смертью кого уж считали в ней и был: в трансляторе с большого расстояния кто-то тоже всеми преданный там выл.

      Волосы белые, он бледен и в цветочек платье… Приятней даже наше древнее распятие. Естественно она его ужасно испугалась, но некуда деваться: она здесь живой осталась.

      Он ощутил присутствие, сказав: «ну почему они никак не остановят этот страх?» И ужас женщины не знал предела от познания, что она Рая лишь ждала о том в незнании. Что её надо было в мясорубке с ним и прорубить… Что её надо было так и разума туда отсюда вообще лишить.

      Глаза открылись широко от лицезренья извергизма. Она тогда благословила даже виноватых всех в страхе и линии немецкого фашизма.

      Она вдруг осознала, что там и не человек, а после увидала и людей. Там просто так решили убить всех.

      Отчаяние неудачи в катастрофе. Безволие в агонии захвата в лютом отсечении и гнёте. В бессветии борьба, что от трансляторов и программатора сложилась. И во свету ночь вечная для всех Богов при их беспечности там и укоренилась. И Гильгамеш пошёл туда, откуда этот план, пропитанный кровавыми словами: вот ваша выгода подобия живых существ и вам.

      Гильгамеш – это физическое явление гравитационных барьеров в реальности.

      Кирилл

      Он брёл об ангелах, не ведая вдоль здания знакомого. Душой себя считал во ждании бессмертия невесомого. И То же Небо тёмное ему предстало пустотой: узрел он омерзение слепое рвотой окатив асфальт столичный и родной.

      Неадекватно. Он людей боялся. Боялся бешеной толпы, что сумасшедшим нарекут поиздеваться. Он вдруг оправился и посмотрел на башню: она прекрасна, живописна и орнамент окон заставляет разум мерцать ясно.

      Он посмеялся, осознав, что там он согласился с сожалениями просто с кем-то где-то там. Стоял перед Кремлёвской башней он, словно молясь орнаменту дворянскому: спасибо вам, но вы самоубийцы. Он понял это чётко, явственно.

      И мимо женщина в ажурном платье, в брюках шла. Она его увидела и сказать что ему первой не нашла. Но он сказал ей:

      – Леди милая, постойте. Меня с вами беседы удостойте.

      Она ответила в печали:

      – Только смерть вокруг. Чего же надобно вам, сударь? Чего желаете в общении, мой друг?

      – Я видел Ангела. Он толстый, с бородой. Он мне поведал: Бог убивает человека только, если он немой.

      Она задумалась, ему сказав:

      – Обыденностью надо нам сражаться, а те давно уже сражаются с ним там.

      Орнамент по зигзагу шёл на башенке Кремля. Он впитывал историю людей день ото дня. Сейчас он видел, знал, что эти люди молодцы: они для будущего жизни продолжателей гонцы.

      Он отряхнулся и преодолел свой ужас:

      – Даже распятье милосерднее к живому, чем подобный способ смерти, поднатужась. Я аж как умирать забыл! Я аж забыл свою агонию! Мне страшно жить! Мне просто страшно видеть столь жестокую иронию.

      Она вдруг улыбнулась и сказала мрачно и жестоко:

      – Святые, тем не менее, сказали, что на всё для наших воля Бога.

      – Мне страшно. Может познакомимся при напряжении таком? Культурно пообщаемся, чтобы не быть скотиной им туда на корм.

      – Ну мы уже почти знакомы. Меня Полина звать. А вас как, сударь, предложите величать?

      Он посмотрел на жёлтый Башни стройматериал, что в общности контраста золото ему напоминал.

      – Меня зовут Кирилл. По имени я тот, кто Бога первым победил.

      И уплотнилось вокруг них пространство. Оно изобразило им толстенного, богатого мужчину вполне беспристрастно.

      – Смотри, – сказал Кирилл Полине, – его аж стало видно, словно на витрине.

      – С какой же целью его там так убивают?

      – Они считают там, что этим человека воскрешают. Когда его плоть заживо мертва, он типо может оживать при созидании сюда.

      – Они совсем идиоты или как?

      Кирилл смеялся:

      – Ну вот они и посылают нам оттуда постоянно крах.

      – Тогда пошли они обратно. И даже здесь культура сексуальности давно почти любому человеку просто смрадна.

      – Одни у нас по жизни соприкосновения. То половыми органами, то