Религер. Последний довод. Денис Бурмистров

братьев и сестер. И слабости человеческой души не должны одержать верх над задачами служения нашей вере. Это твоя плата за Дар, это твой тернистый путь к Истине. Поэтому отпусти тяжелые мысли, соберись и с новым упорством продолжай развивать и укреплять Искру. Мертвых не вернуть, а от силы твоего Дара будут зависеть живые.

      Девушка поджала губы, но кивнула, соглашаясь со словами Волкова.

      – Просто мне показалось, что все слишком быстро забыли его, – произнесла она полушепотом.

      – Жизнь продолжается, – Егор поднялся. – Мой тебе совет – не привязывайся ни к кому. Будет легче терять. А терять придется, для всех нас смерть лишь дело времени.

      – Егор! – раздался сверху голос Иванова. Он вышел из рабочего кабинета и стоял у перил второго этажа. – Я тебя жду.

      – Иду, – откликнулся Волков. Повернулся к Таисии, сказал. – Если что – обращайся. Я всегда помогу, подскажу.

      Девушка вновь кивнула, быстрым движением вытерла глаза тыльной стороной ладони.

      – Спасибо.

      Волков ободряюще улыбнулся ей, пересек зал и стал подниматься по лестнице, скользя рукой по перилам.

      Николай терпеливо выждал, пока Волков окажется рядом, жестом пригласив следовать за собой.

      Рабочий кабинет Координатора был просторен и светел. Скошенный в одну сторону потолок мансарды, бледно-зеленые обои, насыщенно-темный дубовый паркет. При входе в глаза бросалась небольшая картина, висящая над письменным столом – одинокий человек, бесстрашно шагающий навстречу поднимающейся над горизонтом волне цунами. Серые, черные и темно-зеленые тона разгневанной стихии резко контрастировали с золотистой фигурой человека, он ярким пятном выделялся на темном фоне.

      Картину нарисовал Сухнов, на ней он изобразил известный сюжет из Книги Истин, главной книги мистириан.

      Два больших смотровых окна, небольшой телескоп. Изящные книжные полки, под завязку забитые книгами, из большинства торчат разноцветные закладки. Камин из красного кирпича, пара глубоких кресел, столик с курительной трубкой в бронзовом держателе. Банкетка со спинкой, резными ножками и бархатным покрытием.

      Сухнов умел создавать вокруг себя уют и спокойствие. Впрочем, в последние дни он заметно хандрил. Даже забросил свое любимое рисование.

      Иванов выглядел чужеродным в этом кабинете, как чертополох среди ромашек.

      Исполняющий обязанности Координатора жестом отослал сухую и деловитую женщину в платке, которая расставляла на столе чайник и чашки. В резиденции служило несколько человек из числа доверенный прихожан, они почитали такую работу за честь, наводили чистоту, готовили, выполняли мелкие поручения. Незаметные, тихие, бессловесные.

      Когда за служкой закрылась дверь, Иванов сел за стол, привычно поправляя полы своего серого пиджака.

      – Присаживайся, Егор, – сухой, без интонации голос. Насколько нужно быть спокойным и самоуверенным, чтобы иметь такой голос?

      Волков прошел к банкетке, опустился на мягкие подушки. Пытливо уставился единственным глазом на собеседника, постукивая