История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 10. Джованни Джакомо Казанова

делать; слово «крестник» вызвало мое любопытство, я взял фиакр и направился в тюрьму, чтобы увидеть этого крестника Датури, чье имя не вызывало у меня никаких ассоциаций. Я вижу красивого малого двадцати лет, который мне незнаком. Я показываю ему его письмо; он просит у меня извинения, достает из кармана свое свидетельство о рождении, я вижу его имя, свое как кума его отца, имя его матери, приход Венеции, в котором он родился, и ничего не могу вспомнить. Он берется напомнить мне все, если я готов его выслушать, потому что его мать говорила ему обо мне сотню раз, рассказывая, как она со мной познакомилась, и выражая надежду, что как-нибудь он встретит меня в Европе. Во время его рассказа я все вспомнил, и даже то, на что он не мог и надеяться, так как он не слышал этого от своей матери. Этот молодой человек, которого я на основании свидетельства о рождении принимал за сына Датури, который был комедиантом, был, возможно, моим сыном. Он приехал в Лондон с труппой акробатов, играя роль «пальяццо»[1], он поссорился с труппой, его исключили, он задолжал десять фунтов и был помещен в тюрьму. После его рассказа, никак не просвещая его относительно обстоятельств его рождения, я его освободил из тюрьмы и сказал приходить каждое утро ко мне получать два шиллинга на жизнь.

      Восемь дней спустя после этого доброго деяния я обнаружил у себя скверную болезнь в тяжелой форме, которую уже имел три раза и от которой излечивался с помощью ртути и моего хорошего здоровья. В эти восемь дней я провел три ночи с фатальной англичанкой г-на Хенау, которую я бы и не узнал, если бы Гудар не отвел меня к Сартори. Эта болезнь, которую в приличном обществе не принято называть, причинила мне, кстати, большие неприятности, то есть проявилась в дурных обстоятельствах, потому что она никак не может быть кстати. Я собирался предпринять морское путешествие, чтобы пересечь весь Атлантический океан, и хотя Венера родилась от этого элемента, воздух ее родной среды совершенно не годится для ее венерических воздействий. Я подумал и решил обратиться к великому лондонскому знатоку. Я был уверен, что в шесть недель восстановлю свое здоровье и приеду в Португалию, будучи в состоянии за себя платить. Я выхожу, но не иду, как делал неоднократно с начала моего паломничества в этот мир, расспрашивать, как делают и все дураки, англичанку, которая меня заразила, а иду к знающему хирургу, чтобы заключить с ним соглашение и запереться у него. Для этого я собираю чемоданы, как если бы я собрался в путешествие, чтобы покинуть Англию, с той единственно разницей, что отправляю, через моего негра, все мое белье прачке, которая живет в шести милях от Лондона и у которой самая лучшая стирка.

      Тем утром, когда я собрался покинуть дом мистрис Мерсье, чтобы поселиться у хирурга, мне передают письмо, принесенное курьером. Я вскрываю его и вижу подпись Лейг, он пишет мне то, что я здесь скопировал с оригинала и представляю вашему взору:

      «Обменный вексель, что вы мне дали, – поддельный, верните мне 520 фунтов стерлингов, что я вам дал, и если тот, кто вас обманул, их не вернет,

1

паяца – прим. перев.