Мертвый Город. Максим Резниченко

не из Вала? – удивляется Клаус. – Было бы не так громко.

      У меня перед глазами мелькают образы оскаленной пасти, огромных клыков в ней. И эти ярко-алые глаза, чей свет залил все вокруг, лишив воли и вселив ужас. Лапы, вцепившиеся в меня и тянущие, тянущие… Невольно передергиваю плечами, отгоняя воспоминания.

      – Потому что я не успевал дотянуться до автомата, а не то, чтобы стрелять из него, – отвечаю я не в силах скрыть злое раздражение от того, что приходится рассказывать ребятам такие подробности схватки. Сразу жалею, что дал волю чувствам, но молчу.

      – Это тварь следы оставила? – осторожно спрашивает Соня, прикасаясь к моему плечу.

      Опускаю глаза, чтобы только сейчас увидеть, что разгрузочный жилет разорван у основания шеи. Ругаюсь про себя на собственную невнимательность.

      – Да, – отвечаю коротко и начинаю стягивать с себя испорченную разгрузку. Ребята молча наблюдают за моими действиями.

      – Самое главное, – говорю я, натягивая новый жилет и продолжая прерванный разговор, – это то, что у волков обнаружено уязвимое место. Они боятся электрического света.

      – Если бы все твари боялись его, – вздыхает Рыжий.

      – Надеюсь, что мы не встретим больше ни одной твари, и нам не придется проверять эту теорию в деле, – говорю я.

      – Да, было бы неплохо, – соглашается Семен.

      – Как вы сами добрались?

      – Нормально, – отвечает он, – твари оставили на полу четкие следы, хотя нам и пришлось поплутать, следуя им.

      – Лестница, по которой мы сюда поднялись, ведет выше, на верхние этажи, – произносит Клаус.

      – Это хорошо, – отвечаю, и на этом разговор как-то сам заканчивается.

      Мы провели на площадке четверть часа. За это время мы успели немного передохнуть, прежде чем снова отправиться в путь. Каждый из нас уже навесил на оружие фонари. Никого не приходится уговаривать закрепить дополнительные осветители и на шлемах. Я встаю, разминая ноги. Основание шеи, ключицы и плечи моментально отзываются тупой ноющей болью. Стараюсь внешне не выдать неприятных ощущений. Боль вполне терпима, в общем, нужно не обращать на нее внимание. У меня всего лишь синяки. Оглядываю ребят. Вид у них уставший, я бы сказал, изможденный, но глаза горят упрямой решимостью. То, что нужно.

      – Как рука? – спрашиваю негромко у Кати.

      – Нормально. Жить буду, – она поправляет повязку через плечо.

      Клаус уже стоит у выхода на лестницу, выглядывая. Семен несколько раз подпрыгивает на месте, проверяя, ничего ли не гремит. Соня, смешно выпятив нижнюю губу, дует вверх, сгоняя с глаз выбившийся из-под шлема светлый локон.

      – Идем прежним порядком, – говорю я, когда мы собираемся выходить на лестницу, – я первый, за мной – Семен, Катя и Соня. Клаус – замыкающим.

      Лестница встречает нас пыльной тьмой. Она сохранилась не в пример лучше той, на которой мы приняли бой с волками, в центральном холле. Легкий шорох шагов и шум собственного дыхания вкупе с заунывным пением сквозняка, приятно холодящим лицо, разбавляют тоскливую тишину. Лучи наших