Месть привидения. Валерий Марценюк

хотел сознаваться. Ему больно защемило под сердцем, и холодный пот выступил на лбу. Николай не боялся пыток и побоев, так как знал, за что придется бороться, и очень уж часто встречался с чужой болью. Из рассказов пациентов он знал, что если при сильных болях очень громко кричать, и в то же время внушать себе, что боли нет, то она таки со временем отступит. Он опасался лишь одного – чтобы эти ублюдки не применили к нему «уколы правды», тогда все его старания сойдут на нет. Николай только и промолвил:

      – Братва, я совсем не понимаю, о чем идет речь и, потому, прошу объяснений. С арестантом Черным я разговаривал в санчасти только о его состоянии при обследовании и совсем ничего о каких-то там зеленых не знаю.

      Увидев, что пленник замолк и, судя по всему, не желает ничего больше рассказывать, старший процедил сквозь зубы:

      – Ну, что же, Григорыч, ты видимо таки желаешь получить по полной программе. Давай но, Колюня, подымись-ка наверх и найди там хорошенькое креслице. Мы привяжем к нему эту падаль и задушевно с ним поболтаем.

      Коля Санитар быстро вышел из комнаты, где-то там с минут десять бродил по комнатам обширного дома, после чего возвратился с довольно массивным поворотным креслом на металлической основе. Саша Мельник удовлетворенно замычал:

      – Добро, Колюня, добро! Красивое седельце ты нашел для нашего Григорыча. И позови ребят, чтобы помогли тебе его туда пристроить.

      Братки были, судя по всему, хорошо упакованы, потому, что Колюня по той команде старшего уже никуда не пошел, а только вынул из внутреннего кармана пиджака портативную радиостанцию и вызвал на помощь еще двух помощников. Николая отстегнули от трубы отопления, посадили в кресло, завернули ему руки назад за то кресло и там соединили их наручниками. Причем наручники еще и продернули сквозь металлический каркас кресла. Вышла такая себе красивая конструкция, при которой дополнительно привязывать пленника уже и не было потребности.

      Усадив, таким образом, своего подопечного в то кресло, братки по знаку Мельника начали его методически обрабатывать кулаками и резиновой дубинкой. Николай барахтался в кресле, уклонялся, как мог, от ударов, неистово кричал, лелея в то же время надежду, что те вопли кто-то таки услышит, и прибежит на помощь. Однако его били, Николай кричал, а помощи не было.

      После очередной порции дубинок, кулаков и подзатыльников Николая периодически приглашали к откровенному разговору. Он упрямо цедил сквозь разбитые губы, что ничего о зеленых не знает, и процесс продолжался. Прошло с полчаса, и Мельник решил перейти к следующему этапу дознания. Он недаром взял с собою Санитара с его профессиональными прибамбасами. Придя к заключению что, упрямый узник так ничего интересного и не скажет, он промолвил:

      – Ну что же ребята отдохните, дайте немного и Колюне поработать.

      Санитар, услышав эти слова, начал упорно ковыряться в своем саквояже. Оттуда он вынул несколько одноразовых шприцев и две каких-то ампулы. Осторожно надрезав одну из ампул, Колюня заполнил из нее