На краю бездны. Бернар Миньер

ся маленькая, как жемчужинка, слеза.

      Приглушенные ритмичные звуки праздника доходили до нее, заполняя собой почти стерильное пространство женской туалетной комнаты. Здесь было так чисто, так спокойно; в мягком рассеянном свете все предметы выстроились точно по ранжиру… Рядом кто-то заговорил с ней, но она не разобрала слов: то ли не обратила особого внимания, то ли заговорили слишком тихо. Но голос настаивал на своем, где-то на самой кромке сознания, как легкий ветерок на лесной опушке, которому не удается пробраться глубже:

      – Вам плохо?

      Она вдруг сдавленно икнула и бросилась в кабинку, хлопнув дверью. Отрыгнуть удалось только жалкую струйку слизи пополам с желчью: желудок ее уже давно был пуст. Когда она вышла из кабинки, растрепанная, с трудом, сипло дыша, незнакомая девушка все еще пристально за ней наблюдала.

      – Вам плохо? Может быть, позвать врача?

      Керри Лоу не дала себе труда ответить. Она вышла из туалетной комнаты и пошла по коридору к террасе, по дороге миновав мужскую комнату. Краем глаза, когда кто-то оттуда вышел, увидела забавные парики: блондинистые, рыжие и даже синие, обрамлявшие могучие шеи. Здоровенные парни, переодетые женщинами, мочились стоя, выстроившись в рядок перед писсуарами. Они смеялись во все горло и обменивались вульгарными предложениями, которые претендовали на остроумие. На ней самой-то был смокинг, белая рубашка с жабо и черный галстук бабочкой. Праздник переодеваний… Что за идиотская идея: мужчины в женском платье, а женщины – в мужском. Наверное, мужики купили всю эту смешную мишуру в женском универмаге на Тун-Шуа-стрит. А может, наоборот, в шикарных бутиках при Национальном финансовом центре, кто их знает… Но наверняка где-то в центральном районе, в деловом квартале. Либо на чертовой Уолл-стрит, либо в любом другом гребаном месте города, где бог зовется Деньги. Башли. Тугрики. Капуста. Мани. Дай мани, дай мани…

      Она появилась на террасе тридцать второго этажа, когда ливень замолотил по ковру, по скатертям и по большим квадратным зонтикам, под которыми укрылись человек пятьдесят приглашенных, и покрыл рябью поверхность опустевшего бассейна. Частый и теплый дождь лил как из ведра. Пелена воды закрывала светящиеся фасады ближних небоскребов, лезших на штурм ночного неба, загроможденного облаками. Внизу, в каньонах из стекла и бетона, ревели моторы, сирены и клаксоны, и толпы народа вываливали из офисов, запруживая улицы, несмотря на поздний час и проливной дождь. Уж таков Гонконг, этот сгусток сумасшедшей энергии. Этот город, которым владеет безумие жизни на бегу. Шум, жара, сырость. Все куда-то срочно несутся. Несутся постоянно. Жители Гонконга умеют только бегать. Куда и зачем, она не знала, но город бежал. А Керри Лоу бегать не хотелось. Ей вообще больше ничего не хотелось.

      Она пыталась с кем-то об этом поговорить. Семь месяцев тому назад в Козуэй-Бэй консультировалась со специалистом, доктором Энди Лэном. Он заставил ее пройти кучу обследований, МРТ, сканирование – и внимательно изучил ее психиатрическое прошлое. В результате решил имплантировать ей специальное устройство, новейшее, революционное изобретение, протестированное в Европе и в Израиле на пациентах, страдающих тяжелыми депрессиями, которым уже не помогали никакие лекарства. Это называлось глубинной церебральной стимуляцией: во фронтальную зону мозга, отвечающую за перемены настроения, имплантируются электроды, которые соединяются с тонкими проводами под волосистой поверхностью головы и кожей шеи, и подсоединяются к мини-компьютеру и батарее, закрепленным на груди. Электроды считывают активность мозга, а компьютер, если надо, реагирует, посылая электрический импульс. Все происходит за тысячную долю секунды. А может, за сотую, Керри в этом плохо разбиралась. Короче, чудо-технологии… По мнению самого доктора Лэна, никто толком не знал, как это работает. Но главное – оно работало, по меньшей мере, у 70 % пациентов, которым поставили устройство. Единственное, что она знала, так это то, что у нее между сисек теперь источник искусственного разума, помещенный в самое сердце мини-компьютера. Устройство это было не совсем такое, как то, что тестировали в Иерусалиме, а гораздо более мудреное и совершенное. Это было китайское изделие, разработанное фирмой «Мин инкорпорейтед». Керри проработала у них три года. На этом основании, а также потому, что она страдала не поддающейся лечению депрессией, ей и предложили принять участие в программе.

      Однако ясно было одно: к тем 70 % везунчиков она не принадлежала. Керри очень быстро поняла, что в ее случае устройство не работает. И на самом деле не работало ни одной минуты, ни одной секунды, хотя поначалу ей и хотелось в это верить. А то, что случилось за последний месяц и было стыдливо названо агрессией, и вовсе вывело ее из строя.

      Как бы там ни было, а она давно уже потеряла всякую надежду. Мрак снова понемногу стал сгущаться, указывая, куда надо держать путь. Керри слышала, что в Иерусалиме, в госпитале Хадаса, один из пациентов опять заболел, потому что в устройстве разрядилась батарея. Может быть, ее батарея вообще не работала, кто знает… Может, ее надо проверить? Да нет… Все эти люди, что цепляются за жизнь… Даже за жизнь быстро деградирующих идиотов… И все равно цепляются. Вон в округе Мон-Кок тысячи людей живут, как крысы, в грязных норах, теснятся