Сокрытые в веках. Ирина Лазарева

дед, – и я не плавал. – Вздернув острый подбородок, добавил: – Главное, что у меня душа морского волка.

      Путники вышли на сушу и расположились здесь же, на траве, под деревьями.

      – Пойду наберу хворосту, – сказал дедушка Итой, – надо развести костер.

      – Зачем? Ночи ведь теплые, – удивилась Метта.

      – Не люблю сидеть в темноте, а то может рыбки удастся наловить и испечь. Удочка у меня всегда с собой.

      Итой скрылся в лесу. Доменг последовал за ним, прихватив свой нож-мачете. Метта и Рене снова сделали попытку накормить Ургонда, но тот отворачивался от всего, что ему предлагали. Вернулся Итой с огромной охапкой сухих веток и принялся складывать костер. Ургонд стоял рядом, внимательно за ним наблюдая, потом сам стал брать зубами веточки и подавать деду.

      – Ишь ты, малец, – растрогался дед. – Вот так бы с самого начала, а то огнем в дедушку плеваться! А ведь верно, – вдруг вспомнил старик, – вот ты и запаливай, так быстрее будет.

      – Смотри-ка, – удивился Рене, – я-то думал, что он все начисто позабыл.

      В это время Ургонд дунул что было сил, и сложенные пирамидой ветки запылали все разом.

      – Тьфу ты, прости, Господи, – перекрестился Итой, – ни дать ни взять – нечистая сила.

      Ургонд смотрел снизу доверчивыми, невинными глазами.

      – Ладно, постреленок, смотри, что я тебе из лесу принес, – смягчился дед и вынул из заплечной сумки большой, круглый, похожий на ежа зеленый плод. Резкий запах распространился по берегу.

      – Рене зажал нос и закричал:

      Итой, где ты его нашел?!

      – Это дуриан, – довольный произведенным эффектом, объявил дед и направился к Рене и Метте, неся плод на вытянутых руках и отворачиваясь, – вы только попробуйте, вкуснотища!

      Ургонд бежал рядом, не сводя глаз с пахучей диковинки. Из зарослей вышел Доменг и бросил на землю несколько кокосовых орехов. Ловко орудуя мачете, он заострил верхушки кокосов, срезал концы, вставил в отверстия тростниковые трубочки и подал своим спутникам. Ургонд не отходил от дуриана, крутился вокруг и пытался укусить.

      Наконец вожделенный плод был разрублен, и его нежная, как крем, мякоть была съедена в мгновение ока. Большая часть досталась Ургонду, остальное поделили Метта, Доменг и Итой. Рене заявил, что его не заставят есть эту гадость даже под страхом смерти.

      – Раз дуриан нравится нашему малышу, надо поискать еще, – решила Метта.

      Доменг тотчас схватил корзину и отправился в лес за плодами. Дедушка Итой взял удочку и уселся на огромном валуне, торчащем из воды на мелководье. На западе тлел закат. Небо светилось густым медно-золотистым сиянием. Из потемневших зарослей струились вечерние лесные ароматы. Сверчки уже настраивали свои скрипки под звук прибоя. Море неутомимо катило к острову волну за волной. Они разбивались о песчаную косу, рассыпаясь алмазными брызгами, а ближе, в лагуне, было тихо и спокойно, в прозрачной воде ходила крупная рыба; дедушка Итой видел ее и ругал шепотом на чем свет стоит за то, что она не брала приманку. Ургонд сидел рядом на камне и завороженно следил за поплавком.

      – Смотри,