Расстрельная сага. Александр Тамоников

всей южной оконечности «зеленки». И… налетят на те мины, что мы оставим во флангах заграждений. Посему выпускать их от трубопровода нежелательно, точнее – нельзя. Значит, что?

      Главарь бандитов сам же ответил на свой вопрос:

      – Значит, надо показать русским тропу наверх. Тогда они поймут, где находится лагерь, доложат об этом своему начальству и, отойдя в глубь леса, начнут охват района базы. Во взводе три отделения. Два их командир должен будет отправить во фланг, одно оставить перед тропой. И только после завершения окружающего маневра вызвать штурмовую авиацию, приготовившись валить тех, кто сумеет вырваться из-под ударов авианалета! Вот когда взвод, определив местонахождение базы, соберется начать ее охват, мы и атакуем его с тыла и со склона, оставив для отступления лишь заминированные фланги. Как вам мое предложение?

      Бандиты наперебой начали выражать восторг по поводу предусмотрительности и истинного воинского таланта своего главаря. Дервиш слушал подчиненных, снисходительно улыбаясь. Он привык к этим пафосным, хвалебным, даже в чем-то подхалимским речам, совершенно не воспринимая их всерьез. Балаев понимал, что они идут не от сердца, а оттого, что он командир, в руках которого их судьбы и жизни. Но слушал терпеливо. Посчитав, что болтовни хватит, Дервиш поднял руку:

      – Прекратить разговоры!

      Шум в блиндаже сразу стих. Взоры командиров диверсионных групп, заместителя и помощника вновь устремились на главаря.

      – Пока мы обсудили общую обстановку и приняли общее решение. Теперь каждый из вас получит собственную конкретную задачу на встречу взвода русских. Итак. Гурам, твои люди с рассветом, а подъем на завтра я назначаю на четыре часа, снимают мины, делая проход в пятьдесят метров, по двадцать пять с каждой стороны от трубопровода. Далее во главе с тобой уходят на восток до большого оврага, где и рассредоточиваются до получения дополнительного моего распоряжения. При этом не забудь, Гурам, скрыть людей от вражеских дозоров и выставить свои, можно одиночные, но хорошо замаскированные.

      Гурам ответил:

      – Слушаюсь, командир!

      Дервиш указал пальцем на Шалву:

      – Ты, брат, делаешь то же самое, но в северо-западном направлении, полностью выводя свою группу из лесного массива, оставив в нем, как и Гурам, хорошо скрытые от противника дозоры или посты наблюдения. Они должны зафиксировать продвижение русских к базе. Но если разведчики противника засекут хоть одного наблюдателя и раскроют наш замысел, то предупреждаю, командира того идиота с ним вместе я лично расстреляю. Мы-то в любом случае сумеем скрыться, но это будет отступление, бегство, позор. А за позор горец платит кровью. Вот и заплатят кровью те, кто допустит промах. Вы меня знаете, слово свое я держу!

      Бандиты закивали. Они знали, что у Дервиша не дрогнет рука расстрелять любого человека из отряда, по чьей вине провалится задуманная им операция.

      Убедившись в том, что его поняли, Балаев продолжил, бросив взгляд на Омана:

      – Ты же, Оман, рассредоточиваешь своих людей на склоне, напротив колодца. Рассредоточиваешь на двух уровнях.