Большая книга зимних приключений для девочек (сборник). Татьяна Тронина

называется «Аше цу аше», что значит в переводе с немецкого – «Пепел к пеплу», правда, многие ее предпочитают называть просто и со вкусом – «Кости».

      И тут Влад ударил по струнам – так, что даже стекла в окнах задрожали.

      – «Их комм видер ин цейн таген, альс дайн шаттен унд вердих яген… – заорал он в микрофон зловещим низким голосом. – Вармер корпер хайсес кройц!.. Фальшес уртайль кальтес граб!.. Аше!.. Цу аше!!!»

      Все сидели ошеломленные, оглушенные. Влад прыгал по сцене, поднимая пыль, и старенькая школьная электрогитара в его руках ревела и визжала, – наверное, еще никто и никогда не исполнял на ней такие песни. У Славы Дубинина невольно открылся рот. Роза потом призналась Кате, что у нее во время выступления Влада зашевелились волосы на голове…

      – «Аше!! Цу аше!!!» – выкрикнул Влад в последний раз и замолчал, переводя дыхание. Электрогитара в его руках застонала и затихла, словно в изнеможении.

      – Класс! – вдруг заорал Сема Бортко. – Даешь «Рамштайн»!

      Все остальные одобрительно захлопали.

      – Он талант, правда? – с восторгом прошептала Катя на ухо Розе.

      Бронислава Георгиевна перекрестилась дрожащей рукой – видимо, и ее поразило выступление Красовского.

      – Гм… Влад, голубчик… – спросила она кротким, дрожащим голосом. – Ты не переведешь мне, о чем поется в этой песне?..

      – Пожалуйста! – великодушно произнес Красовский, убирая гитару в сторону. – Переводится примерно так: «Ты убьешь меня, а я вернусь через десять дней как твоя тень и стану на тебя охотиться. Тайно я воскресну, и ты будешь молить о милосердии…» Ну и все остальное в таком же духе. Я же говорю – классика!

      Но у Брониславы Георгиевны были свои представления о классике.

      – Гм… Влад, голубчик… боюсь, эта песня не очень подойдет к новогоднему концерту. Я слышала, у тебя родители в музыкальном театре работают?

      – Да, а что? – нахмурился Влад – он не ожидал, что классная руководительница столь критически отнесется к его творчеству.

      – Хорошо бы какую-нибудь известную песню… Да хоть эту, мою любимую, – «Ах, Эсмеральда, ты мой сладкий сон…». Ну, из мюзикла по роману Гюго о соборе Парижской Богоматери, – все еще дрожащим голосом произнесла Бронислава Георгиевна. – «Нотр-Дам де Пари»…

      – Эту? Да вы что, такое старье! – возмутился Влад.

      – Вот и ты спой! – сказала упрямо учительница. – А эти «Кости» твои исполняй где-нибудь в другом месте… Так, кто следующий? Иволгина! Ты вроде собиралась стихи сочинить?

      – Иди! – Роза тихонько толкнула Катю в бок. – Ничего не бойся!

      Стараясь держать спину прямо, Катя поднялась на сцену.

      – Стихотворение называется «Зимняя дорога», – Катя прокашлялась. Она не раз видела по телевизору, как читают свои стихи известные поэты – с трагическими лицами, даже слегка завывая.

      Холодная дорога,

      Совсем замерзли ноги.

      Еще обмерзло ухо —

      Такая невезуха!

      Вечерний