Фантасофия. Выпуск 6. Трэш. Коллектив авторов

Герман Юрьевич и рядовой Ахмедов Сеид-ага Габил-оглы. К вечерней проверке должны водрузить.

      – Ах, вот как?.. Ну что ж. Так вы, значит, здесь с утра стоите?

      – Так точно.

      – Та-а-ак… Вот так прямо с х…м и стоите?

      – Совершенно справедливо. Стоим вдвоём с моим х. ём.

      – О! вы, случаем, не поэт?

      – Отнюдь, товарищ младший сержант. Влиянию Евтерпы подвержен в свободное от основной деятельности время. Вообще же я коммерческий директор инвестиционной компании «Балалайкин и сын».

      – А вы, позвольте полюбопытствовать, кто: сын или Балалайкин?

      Достал, гнида. Чтоб ты лопнул!

      – Сие оглашению не подлежит. Коммерческая тайна.

      – Понимаю, понимаю… Ну что ж, рад был познакомиться. Засим не смею далее вас задерживать. Сердечный привет супруге.

      – Всего наилучшего.

      И пошел, горемыка. Ать-два, ать-два. Одна нога деревянная, за спиной рюкзак, а в рюкзаке арбуз, что ли? А может, и мячик от баскетбола где-то сп. дил, я-то откуда знаю – я к нему в рюкзак не лазил. Так и ушел.

      Рустам Ильясов

      Голос Америки

      – Ты виновен в сталинских репрессиях, – сказал однажды голос в голове.

      – Почему? – спросил я, вздрагивая от неожиданности. – Нет, почему это?

      – Ты думаешь по-советски, – сказал голос.

      Чей это был голос? Я не сразу понял – чей. Просто он появился в голове неожиданно и быстро прижился. То он слышался внутри головы как свои мысли, то снаружи как чужие голоса. Он гремел бывало со всей своей силой и пригибал меня к земле, а я шел куда глаза глядят, но голос не отставал от меня, он говорил и во сне, когда я спал в чьей-то бане или стоге сена. Голос этот был Голосом Америки. Не знаю, как они это сделали, но у них получилось, а получилось так – они сказали: «Мы сделали это».

      – Слушай, ты должен быть кем надо и как надо, – говорил Голос Америки, – как нам надо. Лично ты будешь неудачником.

      – А почему я? – спросил я этот треклятый голос.

      – Ты, никто более тебя не подходит на роль неудачника, у тебя морда такая, никто менее тебя не способен жить в нашем свободном обществе. Ты не почувствовал свободу.

      – Нет, я чувствовал свободу, – сказал я, пытаясь прервать голос, но его не проймешь.

      – Тогда ты не поймешь меня, Америку, чей голос ты слышишь, созданный психовещателями торжества свободы. Чувствуй же себя свободным, ну ты…

      – Я, наверное, болею, – сказал я никому.

      Потом я долго мучался. Голос Америки не отставал от меня, он все назойливее не давал жить без себя, он заполнял все свободное время и от этого считал себя свободным или свободной, а я этого, признаться, не понимал. И уже в Америке вместо демократической и республиканской партии были две партии несколько иного рода, то есть: партии моджахедов и душманов. А я все слышал этот голос, я не знаю – один я такой или нас много, но этот голос был всей моей жизнью и даже в туалете он рассказывал мне о свободе, которую он как-то так понимал по-своему.

      Я плакал от него, и вся моя жизнь была заражена и зависима. И я не понимал кто, что происходило,