Шестикрылый серафим Врубеля. Мария Спасская

свой вынужденный моцион. Наконец перед воротами остановился экипаж, и из него проворно выпрыгнул юркий живчик в котелке. На смуглом горбоносом лице выделялись щеголевато подкрученные усики. Держа на отлете кофр с аппаратом и треногу, усатый франт устремился к застывшему в ожидании Федору.

      – Позвольте отрекомендоваться, Гурко Петр Петрович. – Франт дернул щечкой и протянул два пальца для рукопожатия.

      – Зарубин Федор Иванович, – осторожно потряс хрупкую конечность младший ординатор.

      – Ну что, ведите к вашей таинственной незнакомке, – черным глазом подмигнул Гурко, вручая треногу и кофр ординатору.

      Федор безропотно принял из рук главного редактора предложенную ношу и двинулся в приемный покой, на ходу поясняя:

      – Вы, Петр Петрович, не стесняйтесь, без меня устанавливайте фотографический аппарат, а я отправлюсь за пациенткой. Только, уж не взыщите, я не стану заранее предупреждать про фотографии, а то разволнуется и может впасть в буйство.

      Петр Петрович замедлил шаг и настороженно взглянул на ординатора.

      – Вот даже как? Она что же? Буйная?

      – Да нет, ну что вы! Безобидна, как дитя, – горячо заверил Федор. – Бедняжка не помнит себя, страдает навязчивой фантазией, переживает об утраченном имуществе.

      Миновав распашные двери приемной, они проследовали в ординаторскую. Из кухни доносились стук посуды и голоса больных – подоспело время завтрака. Опасаясь застать в ординаторской нежелательных свидетелей, Федор с опаской потянул на себя дверь и заглянул внутрь. Здесь никого не оказалось, и мужчины шагнули в помещение. Не теряя времени, сотрудник «Шершня ля фам» тут же принялся устанавливать треногу, а Федор отправился за пациенткой.

      Как он и полагал, вместе со всеми неизвестная барышня в столовую не пошла, а осталась в палате, держа глухую оборону. Лишь только увидев входящего в двери Федора, больная требовательно выкрикнула:

      – Вы нашли мои чемоданы?

      – Само собой, а чем я, по-вашему, все это время занимался? – невозмутимо откликнулся ординатор Зарубин.

      Пациентка уселась на кровати и с любопытством взглянула на собеседника.

      – И где же они?

      – А вот пойдемте, я вам покажу.

      И, подходя к кровати и беря девушку за руку, Федор помог ей подняться и увлек за собой. Вывел из палаты, провел по коридору и затолкал в ординаторскую. Заходя следом, услышал изумленно-радостный возглас черноусого редактора:

      – Александра! Ты? Вот шельма, все-таки сделала по своему! Я же запретил тебе сюда соваться!

      – Дядя Петя, какого черта вы тут делаете? – сердито ответствовала «потеряшка».

      – Что значит «какого черта делаю»? Прибыл по звонку персонала лечебницы, чтобы сделать фотографический снимок безумной девушки, не помнящей свое имя. Заметь, по настоятельной просьбе отзывчивого эскулапа, одного из тех жестокосердных извергов, про которых ты готовишь свой разоблачительный материал.

      И,