1917: Государь революции. Владимир Марков-Бабкин

Мария Федоровна удивленно посмотрела на меня. – Как это?

      – Э-м-м, ну, точнее, перезапустить. Словно двигатель, который заглох, понимаете?

      Она с сомнением посмотрела на меня и медленно кивнула.

      – Вот и хорошо, – поспешил я закруглить свою оплошность. – Мама́, я надеюсь, что мы поняли друг друга.

      Вдовствующая императрица ничего не ответила, и я, выходя из купе, спиной чувствовал ее изучающий взгляд.

      В коридоре натыкаюсь на графа Бенкендорфа.

      – Ваше императорское величество! Прикажете подавать обед?

      – Что ж, Павел Константинович, извольте, – кивнул я своему обер-гофмаршалу, – как говорится, война войной, а обед по расписанию!

      Обед прошел в довольно непринужденной обстановке. Звучали тосты за меня любимого, за Россию, за Марию Федоровну и даже за Георгия. Все довольно оживленно беседовали, вспоминая какие-то случаи из жизни. В общем, все было нормально. Ну, почти все. Я весь обед ловил на себе оценивающе задумчивый взгляд вдовствующей императрицы.

      Да, что-то пошло не так. М-да…

* * *

      – «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».

      – Я эту сказку знаю!

      Растерянно смотрю на мальчика и закрываю книгу. А он просит:

      – Расскажи мне что-нибудь интересное!

      Пожимаю плечами.

      – А хочешь, я тебе расскажу, как я шесть сотен верст пролетел на аэроплане без посадок и как мы разбились в лесу под Могилевом?

      – Хочу! – загорелись глазки у Георгия.

      – Ну, слушай…

* * *

      Уложив сына спать, иду через вагоны. Седьмой, восьмой, девятый, десятый…

      Душа моя томится и волнуется. Не могу найти себе места.

      – Государь, может, чаю изволите?

      Поднимаю голову и вижу перед собой моего личного шеф-повара Харитонова.

      – Чаю? – переспрашиваю я. – Эх, Иван Михайлович, какой тут чай. Рюмка водки сыщется у тебя? А впрочем… – Усмехаюсь пришедшей в голову идее. – А идем-ка мы с тобой, Иван Михайлович, в твое царство!

      Тот удивленно смотрит на меня, а затем делает приглашающий жест. Проходим в одиннадцатый вагон, и вот мы в императорской кухне. Оглядываю убранство. Да, у меня в Москве кухня была получше. Про технику я уж молчу. Огромное брутальное металлическое чудовище, топимое дровами, никак не может конкурировать с оставленными в будущем плитами, духовками, мультиварками, микроволновками и прочими кухонными комбайнами. Но…

      – А найдется ли у тебя фартук? – спрашиваю, уже расстегивая пуговицы кителя. – И пойдем-ка мы в отделение для провизии, я там выберу кое-что.

      Под ошарашенным взглядом Харитонова (благо остальную поварскую публику он турнул в двенадцатый вагон и приказал им там не отсвечивать) я прошествовал в отделение для провизии и начал набирать в корзину то, что мне было необходимо. Вернувшись в кухню, вооружаюсь ножом и широкой разделочной доской.

      – Так, Иван Михайлович, ставь-ка ты на печь вон ту кастрюлю побольше и налей туда воды на две трети.

      Беру