Бульвар Сансет и другие виды на закате. Григорий Лерин

медленное… Чувственное…

      Мама задумалась, замечталась, но вскоре обнаружила, что рука папы лежит на ее груди, и попала туда рука совсем не случайно, как ни пытался папа доказать обратное совершенно невинным видом.

      – Ты что! – зашептала мама. – Ребенок в доме!

      – Ему сейчас не до нас, – беспечно ответил папа.

      – Нет! – Мама непреклонно отбросила папину руку и вскочила с дивана. – Надо посмотреть, как он там. Что-то мне совсем не понравилась эта Элликс.

      Когда они вошли в комнату, мальчик сидел, подперев голову ладонями, и смотрел в темный экран.

      – Ты все еще не решил, малыш? – спросила мама.

      – Тогда можно начать хотя бы с завода, – предложил папа.

      Мальчик повернулся к родителям. Он был очень серьезен – они редко видели его таким.

      – Я хочу создать свой мир. Свою планету.

      Папа посмотрел на маму и пожал плечами.

      – Замечательно! Планету – так планету! Вперед!

      Мальчик протянул руку над пультом. Его пальцы коснулись кнопки, слегка напряглись и вдавили кнопку в панель.

      И вспыхнул свет.

      3

      Лоцман вошел на мостик, бросил на стол журнал и протянул руку.

      – Доброе утро, кэптин. Добро пожаловать в Австралию.

      Все, как обычно. Только без улыбки, и официальное «Good morning»³ вместо дружеского «How are you?»⁴ И автомобильный журнал вместо пачки свежих газет.

      Капитан протянул руку навстречу.

      – Доброе утро, Джон. Как дела? Как ваша Сюзи?

      Это был беспроигрышный вопрос. Десятилетняя дочь Джона Сьюзен играла на скрипке и, по-видимому, играла хорошо, потому что ее все время куда-то приглашали. Джон ею страшно гордился и рассказывал о ней, почти не умолкая, прерываясь лишь изредка, чтобы бросить через плечо короткую команду рулевому.

      Но не сегодня.

      – She’s okay⁵, – буркнул Джон и ушел в угол мостика. В переводе на русский: «Нормально. Отвали».

      Так они и шли до самого причала – в разных углах. И попрощались: «до свиданья – до свиданья», без всяких излишеств.

      Порт был почти пустой, лишь небольшой индонезийский балкер⁶ впереди и арабский скотовоз на другой стороне акватории. Автомобили агента и представителей пограничного контроля уже стояли на причале.

      Капитан проследил с крыла мостика, как они поднимались по трапу. Первой взбежала Ванесса – энергичная девица из карантинной службы: стройная, черноволосая, с темными итальянскими глазами. От нее почти не отставал Крейг, перешагивающий длинными ногами сразу через три ступени – судовой агент и просто славный парень, его жена вот-вот должна принести ему первенца. Третий – офицер из «иммигрэйшн»⁷: седой, полный дядька с пышными усами поднимался медленно и солидно – этого капитан видел впервые.

      Он спустился вниз и встретил Крейга и пограничника у дверей капитанского салона. Ванесса, как обычно, задержалась на камбузе терроризировать повара.

      Офицер-пограничник тоже выдал неохотное «Good morning» и такое же вялое рукопожатие.