Те, которых не бывает. Нина Семушина

и не дошло. Они обсудили Барбюса, а заодно и его соседей по энциклопедии, сходили в фастфудовское кафе неподалёку попить кофе (Ян сказал, что угощает; Ася застеснялась признаться, что кофе ей нельзя), договорились встретиться завтра в читальном зале в пять. Ян проводил Асю до библиотеки, отдал ей похищенный у вахтёрши в прошлом семестре ключ от читального зала и сказал, что ему пора на работу. Ася посочувствовала, постеснявшись расспрашивать, – и хорошо, потому что Ян был почти готов рассказать ей, что работает Оле-Лукойе на полторы ставки и Хароном – на половину. Они расстались, неловко обнявшись на прощание, на крыльце библиотеки.

      …Ася Энгаус щёлкнула пальцами, перенеслась на пять минут в прошлое и побежала по лестнице – открывать читальный зал. Зажгла свет и, глядя в окно на пустую улицу, подумала: ведь с того времени, когда он сказал ей: «До встречи» – и посмотрел на часы, на самом деле прошло всего двадцать секунд! Ну куда этот Малинин мог испариться?

      …Этот Малинин, пролетая в этот момент мимо окна библиотеки, задумчиво почесал нос и помахал Асе – столь же обворожительный, сколь и невидимый.

      «Интересно, как она могла оказаться в читальном зале, если мы расстались двадцать секунд назад?..» – подумал он и пару раз кувырнулся в воздухе, чтобы приноровиться к восходящим потокам тёплого воздуха, а на самом деле потому, что чувствовал себя сейчас по-настоящему крылатым. Закатное солнце, отразившееся в окне читального зала и случайно заметившее выражение лица Яна Малинина, закатило глаза. О боже мой, что за банальность! Неужели эта сказка опять будет про…

      «Чёрт возьми, – горько подумали хором Ася и Ян. – Ну о чём я думаю? Я же даже не человек, ну что хорошего может из этого выйти? С чего я вообще воображаю, что мне можно, например, любить? И что можно любить меня?»

      …В ординаторской, распахнутыми окнами глядевшей на улицу французского коммунистического писателя, получившего, впрочем, всемирную известность благодаря далёкому от политики грустному рассказу «Нежность» (состоящему из писем к человеку, из-за каких-то глупостей отказавшемуся от своей истинной любви), бледный темноволосый доктор в заклеенных изолентой очках схватился за голову и истерически расхохотался.

⁂

      Ровно в пять вечера Ян подошёл к библиотеке, секунду постоял в нерешительности у её дверей, после чего огляделся, решительно оттолкнулся от крыльца носками ботинок и, на лету становясь невидимым, помчался, не оглядываясь, прочь.

      – Так будет лучше, – сказал он себе. – Ты никогда, никогда не объяснишь ей, что ты делаешь по ночам.

      Ровно в эту секунду Ася Энгаус, выворачивавшая из-за угла здания, решительно щёлкнула пальцами, перенеслась на десять минут назад и, смешавшись с толпой, пошла на трамвайную остановку, глотая непрошеные слёзы.

      Небо, солидарное с Асей, уронило на землю несколько скупых капель, словно спрашивая: ну, может, всё-таки не будем плакать?

      – Так будет лучше, – бормотала она под нос. – Ты не принадлежишь себе. Ты умираешь. Такие, как мы, ничего не могут знать о любви.

      …На